- Ну, оборзел Папа в корягу! - возмутился до глубины души Сергей Петрович. - Я это так не оставлю! Пусть тогда дает строителей! Мы за них упираемся, а он погоню открыл! Народный контроль, черт возьми. Куда теперь эту газировку?
На следующий день Сергей Петрович, вернувшись с оперативки от главного, посидел в своем углу минут пять, затем сказал в притихшую комнату:
- Мошкина за паникерство в рабочее время буду малехо увольнять.
- Какое паникерство? - подскочил Мошкин.
- Газированное, - ответил начальник.
С главным он был запросто, поэтому без предисловий высказал недовольство по причине дурацкой бдительности: "Как лошади надрывались, а ты устроил моему гонцу ловлю с поличным по магазинам! Давай тогда нам строителей! Каменщиков, плотников..."
- Ты что бороздишь? - возмутился главный. - Какого Мошкина я выслеживал?
- Молодого специалиста.
- В глаза его не видел! Хотел бутылку коньяка взять, школьный друг проездом был... Три магазина оббежал, только в четвертом оказался...
...- Нет у тебя, Вова, собачьей выдержки, - сказал, отсмеявшись, Кока Мошкину. - Всего один магазин оставалось пройти, а ты не выдержал - наложил медвежью болезнь в штаны.
- Еще неизвестно в каком магазине ты бы обделал полные шаровары, обиженно заметил Мошкин.
Кока не успел достойно ответить. Начальник решительно перевел разговор с темы переполненных штанов на производственные рельсы.
ОЛИМПИЙСКИЙ СЕРВИС
В июне 80-го Кока с Мошкиным приехали в столицу в командировку и оторопели. Москва надраена, как пятак. Блестит, как пасхальное яичечко. Навела перед олимпиадой лоск, какого отродясь не было. Кока с Мошкиным в аэропорту рты разинули, и дня три промеж зубов ветер гулял. Это как, к примеру, ты сотню лет знал бабенку. Пусть ладненькая, симпатичная, но светской дамой не назовешь. Ведь на шее хомут из мужа и детей, его наспех наведенным макияжем не скроешь. И вдруг среднестатистическая бабенка отставляет хомут в сторону, делает что-то решительное с лицом, обалденную прическу, наряжается в шикарное платье. Эффект сногсшибательный. Вчера ты ее дальше "здрасьте" не замечал, а сегодня увидел и... со страшной силой захотелось в Париж.
Предолимпийская Москва подействовала на Коку аналогично. Нафуфыренная в центре, причипуренная в остальных местах. До стартов за золотые медали целый месяц, а на всех улицах праздник и нерабочая обстановка. Что называется, "народ к разврату готов". Коке тоже захотелось шапку оземь: "Эх! едрена Матрена, однова живем!"
