- С собой в дорогу мы тоже взяли портфель пива, - рассказывает дальше Кока. - Поднимаемся не спеша по высоким ступенькам волгоградского вокзала, вдруг диктор, поганка, объявляет: "До отхода поезда "Москва - Душанбе" осталось пять минут". Распугивая под ногами путающихся пассажиров, метнулись мы на перрон. Колеса нашего поезда только-только начинают проворачиваться. Прыгаем на ходу в родной двенадцатый вагон, вдруг на пути костьми ложится проводник-таджик. "Ты что, - говорю, - зверюга, своих не узнаешь?" А он не узнает. Толкает нас в обратную сторону, в Волгоград. Тогда полковник, не говоря ни слова на это гостеприимство, а мужик был здоровее меня...
- Здоровее тебя только слон, - вякнул Мошкин.
- И полковник, - не смутился Кока, - берет он проводника за шиворот и на убегающий перрон опускает. Иди, говорит, посмотри мемориальный комплекс на Мамаевом кургане. Прорвались мы в родное купе, а там опять "здрасьте" посторонние живут. И моих вещей - сумки - нет. "Где?" - спрашиваю. Мямлят, что не было вещей. И тут я замечаю, что вагон плацкартный. И полковник обратил на это обстоятельство внимание. А мужик он горячий, москвич. "Я за купе платил! - начал права качать. - Они вагон поменяли!" Ногами затопал. Бабулька на топот говорит, что она из самой Москвы в третьем вагоне едет и он всю жизнь плацкартный.
- И тут я протрезвел, - сказал Кока.
- А чем ты раньше глядел? - упал на стол от смеха Мошкин.
- Некоторые могли бы помолчать, - сурово заметил Кока.
"Некоторые" замолчали.
И вот почему. Как-то наладили Мошкина в двухступенчатую командировку. Вначале надо было залететь в Москву, передать бумагу военным, дальше маршрут лежал в Кзыл-Орду, на Байконур. Мошкин славно отработал первую, бумажную, ступень. На второй вышел пассаж. Семнадцать лет не видел Мошкин институтского однокашника Равиля Уразова, а тут в метро "Калужская" упали друг другу в объятия.
Уразов был специалистом по морским крылатым ракетам. Летел на Камчатку. Отмечать встречу друзья поехали в Домодедово. И прямым ходом в ресторан. Время общения на вес золота - Равилю до отлета оставалось три часа. "За лучший в мире Казанский авиационный!" "За славный девятый факультет!" "За великолепную шестую группу!" Чем дальше, тем труднее воспоминания пробивались через гущу тостов. Наконец, объявили рейс Равиля. Он полетел к своим плавучим ракетоносцам, а Мошкин, стараясь идти ровно, направился за билетом в Кзыл-Орду. Природа обделила его ростом и весом, зато наделила редким автопилотом. На заветное окошечко вышел точнее точного.
