Его провезли двадцать миль по дороге к маленькому кирпичному строению с большой вывеской на фасаде, извещавшей, что это местное отделение дорожной полиции штата. Сержант прошел к столу и заговорил с лейтенантом. Другой полисмен завел Кэссиди в маленькую комнату, пододвинул стул.
Кэссиди сел, ероша пальцами волосы, глядя в пол, видя черные кожаные ботинки полисменов. Ботинки сильно блестели и, судя по виду, дорого стоили. Может быть, полисмены любят дорогие ботинки и предпочитают платить за них из своего кармана, вместо того чтобы брать дешевые, которые носят другие полисмены на мотоциклах. Кэссиди велел себе сосредоточиться на ботинках, думать о ботинках. Начал думать о разбитом автобусе и умолял себя вернуться к ботинкам.
Наконец он не смог выносить молчание, поднял голову, посмотрел на полисмена и спросил:
— Что случилось? Просто скажите мне, что случилось.
Полисмен закуривал сигарету. Он был молодой и высокий, снял кепку, прямые черные волосы были аккуратно причесаны. Он долго затягивался сигаретой, потом вынул ее изо рта, посмотрел на горящий кончик.
— Ты влип в чудовищные неприятности.
— Откуда вы знаете? — Кэссиди страстно хотел оправдаться.
— Ты был пьян. Мы взяли для проверки пробирку с твоей кровью. В пробирке больше виски, чем крови.
Полисмен прошел к стоявшему у окна стулу, сел и посмотрел в окно.
— Когда я вел автобус, я не был пьян, — сказал Кэссиди.
— В самом деле? — Полисмен по-прежнему смотрел в окно.
— Я пил виски после аварии.
— В самом деле?
— До аварии я не пил ни капли. — Кэссиди встал со стула, направился к полисмену. — У меня есть свидетель.
— Правда? — Полисмен медленно повернулся и посмотрел на Кэссиди. — Какой свидетель? Здоровый толстый тип в коричневом костюме?
Кэссиди кивнул:
— Он самый.
— Он не твой свидетель, — объявил полисмен. — Он наш. Он сказал, что ты пил всю дорогу от Филадельфии. Сказал, что ты даже его напоил.
— Ох. — Голос Кэссиди превратился почти в шепот. — А другие?
— Другие? — Полисмен приподнял брови. — Других нет.
Кэссиди медленно поднял руки и сильно прижал их к груди. Полисмен наблюдал за ним, изучал его. Кэссиди позабыл о необходимости защищаться и по-прежнему прижимал к груди руки.
— Ладно. Скажите, — попросил он.
— Все мертвы.
Кэссиди повернулся, пошел назад к стулу, упал на него.
— Все, — сказал полисмен. — До единого. Мужчины, женщины, дети. Двадцать шесть человек.
Кэссиди очень низко опустил голову. Закрыл глаза руками.
— Не смогли выбраться из автобуса, — сказал полисмен. — Сгорели насмерть.
