— Вон телефон. — И она указала на аппарат на стене комнаты. — Видишь, Хейни?
Хейни уставился на телефон, потом взглянул на Милдред, потом опять посмотрел на аппарат.
— Вот чего мы от тебя хотим, — сказала Милдред. — Хотим, чтобы ты подошел к телефону. И бросил монетку... — Говоря, она медленно отступала к столу, за которым сидели Полин и Спан. — Бросил монетку и позвонил в полицию.
— Что? — пробормотал Хейни, по-прежнему не отрывая глаз от телефона. — Зачем?
— В полицию, — повторила Милдред, стоя теперь перед Спаном и отводя правую руку за спину так, чтобы Хейни ее не видел.
Кэссиди, глядя во все глаза, заметил, как зашевелились ее пальцы, понял, что она делает — молча просит Спана дать нож.
А потом Спан сунул ей в руку лезвие, и ее пальцы сомкнулись на рукоятке.
— Позвони в полицию, — сказала Милдред, — и расскажи правду.
Хейни взглянул на нее и усмехнулся. Усмешка вышла странная, кривая, а глаза Хейни странно сверкнули.
— Ты как будто бы умоляешь меня.
— Ладно, — согласилась Милдред. — Умоляю тебя это сделать.
— Так не умоляют. — Хейни тяжело дышал сквозь зубы. — Ты же знаешь, как я умоляю. — Задышал еще тяжелее, со свистом, и смотрел на Милдред, словно был с ней вдвоем в комнате. — Когда я умоляю, то падаю на колени. Помнишь, Милдред? Помнишь, как я стоял на коленях?
Кэссиди видел, как Милдред вертит нож, чтобы чувствовать его у себя за спиной. Он вцепился в оконную раму и сказал себе, что сейчас должен туда ворваться и отобрать нож у Милдред.
— Давай-ка посмотрим, как ты это сделаешь, — предложил Хейни. — Посмотрим, как ты упадешь на колени и будешь меня умолять. — Он с бульканьем засмеялся. — Падай на колени...
— Упала бы, — сказала Милдред, — если б знала, что это поможет.
Хейни резко оборвал смешок:
— Ничего не поможет. — Он шагнул к ней. — Что ж, я в конце концов это сделал. По-настоящему расплатился с тобой. Правда? — В этот миг он потерял контроль над собой и его голос сорвался. — Теперь ты получила как следует, по заслугам, и это действительно сделал я.
Смешок вновь сорвался с губ Хейни, но на сей раз он им подавился. Милдред протянула вперед руку, показав ему нож, нацеленный острием в живот.
— Я серьезно, — сказала она. — Ты пошел и поймал на крючок моего мужа. Теперь снимешь его с крючка, или я тебя убью.
Хейни Кенрик стоял неподвижно, глядя, как Милдред идет на него с ножом. На мгновение он превратился в застывшую глыбу страха, но потом задрожал, вскипел, преисполнился слепой ярости. Это было уж слишком. Это было уже чересчур. Оказалось, что Кэссиди был единственным в жизни для Милдред, а Хейни Кенрик — всего-навсего большой жирный слизняк, беспомощная мишень для ее ножа.
