Как о Иерусалиме сказано: горько плачет он ночью, так и наш Иерусалим, то есть, Церковь плачет ночью: потому что преставился тот, который верой и благочестием своим придавал ей сияние. Ибо действительно горько плачет он ночью, и слезы его на ланитах его. Залитое слезами лицо свидетельствует о плаче великом, но поскольку написано: щеки его — цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его — лилии, источают текучую мирру (Песн. 5,13); то разумеется здесь таинственная благодать плачущей Церкви, которая при кончине Валентиниана изливает благовонные ароматы своего соболезнования, прославляя его добродетельную жизнь. Смерть не могла ему повредить, потому что благовоние общественных похвал истребило весь смрад смерти.
Итак, Церковь оплакивает залог свой, и слезы ее на ланитах ее. Но послушай, какие ланиты: ударившему тебя, сказано, по щеке подставь и другую (Лк. 6,29). Ибо она в болезни терпелива, так что бьющий ее приходит к раскаянию. Бита была Церковь в щеку, когда лишилась Грациана, подала и другую, когда отнят у нее Валентиниан. Подлинно не на одной ее щеке, но на обеих слезы, ибо благочестиво оплакивает двух государей. Плачет Церковь, и щеки ее изобилуют слезами, как некими потоками благочестия. Какие же щеки у Церкви, о которых в другом месте говорит Писание: как половинки гранатового яблока — ланиты твои? (Песн. 6,7). На этих щеках сияют скромность и красота, которые являются признаком или молодых цветущих лет, или совершенного возраста. Почему в смерти верных императоров есть как бы некий стыд для Церкви, и в их столь неблаговременной кончине горестна и плачевна вся ее красота.
Плачет Церковь в мудрых своих, которые подобны ее голове: у мудрого глаза его — в голове его (Еккл. 2,14). Плачет в глазах, то есть, в верных своих, ибо написано: глаза твои голубиные под кудрями твоими (Песн. 4,1) [1], ибо видят духом, и о виденных таинствах умеют молчать. Плачет в священниках своих, которые как щеки ее с бородою Аарона, то есть, бородою священническою, на которую с головы сходит миро. Они являют собой красоту, приятный цвет и совершенный возраст Церкви, которые телесным воздержанием своим снаружи носят на себе как бы цвет и красоту гранатовых яблок, внутри же духовной мудростью согревают порученных им людей разного возраста и пола, и хотя они подлежат обидам века сего, но разделяют таинства. Плачет в девственниках своих, которые как лилии, исполненные смирны, украшаются цветом непорочности и славой победы над телесными прелестями.
