Бауэр не только сдвинул дело с мертвой точки, но и создал общественную дискуссию на десятилетия вперед.
Он верил, что подобные процессы позволят немцам понять модель достойного и недостойного поведения в годы недавнего кошмара. Приговор Ремеру был сущей мелочью по сравнению с вынесенным уроком. Впрочем, Бауэр не тешил себя иллюзией, что на этом все закончится. Несмотря на изменившиеся после суда настроения, он знал: многие соотечественники до сих пор не жалеют о нацистском прошлом и даже готовы защищать военных преступников. Значит, надо преследовать их при любой возможности.
Именно поэтому, когда в 1957 году Бауэр получил от слепого еврея-эмигранта из Аргентины наводку о местонахождении Эйхмана, он решил действовать на свой страх и риск. Вместо того чтобы официально передать эти сведения германским властям, он сообщил их израильской разведке, тем самым положив начало цепочке событий, завершившейся судебным процессом, который привлек внимание не только Израиля и Германии, но и всего мира.
Глава 8
“Un momentito, Señor”[346]
Была известна как минимум одна мощная еврейская подпольная организация, с конца войны во всех уголках света разыскивающая военных преступников, которые в 1945 году ускользнули от союзных войск. Говорили, что ее участники фанатично преданы своему делу; эти храбрые люди посвятили жизнь тому, чтобы покарать бесчеловечных монстров, ответственных за Белзен, Освенцим и прочие адские бездны.[347]
Джек Хиггинс. «Завещание Бормана»[348]
Был март 2014 года. Сидя в удобной гостиной на удивление современного дома в Афеке, близ Тель-Авива, Рафи Эйтан вспоминал о своей жизни и, в частности, о долгой службе в «Моссаде», пиком которой стал захват Адольфа Эйхмана 11 мая 1960 года.
В 1950-е, в возрасте двадцати четырех лет, когда он только начал работать в спецслужбе, ему посчастливилось приобрести этот дом. Недвижимость в здешнем районе была довольно дешевой, потому что еще не построили мост через реку, отделявшую его от города, не провели воду и электричество. «Я сказал себе, что обязательно куплю землю и однажды буду жить в своем доме прямо в Тель-Авиве»,[349] – довольно улыбался Рафи.
Сегодня Афека – это респектабельный район шикарных вилл и жилых апартаментов, связанный с центром города идеальными автострадами. Дом Эйтана стоит на тихой улочке, будто перенесенной со средиземноморского курорта. Первый этаж полон цветущих растений и залит светом из-под прозрачного купола крыши и из стеклянных дверей на террасу и в сад. Прихожую и уставленный книгами кабинет украшают минималистичные фигурки животных и людей, сплетенные из бронзовой и железной проволоки. Все они сделаны мощными руками Эйтана – теми самыми, которые полвека назад в роковой для Эйхмана день схватили нациста и затолкали в машину. А силу в руках и ладонях невысокий Рафи нарастил, увлекаясь лазанием по канату в юности.
