Это, возможно, объясняет потенциально огромную разницу между высказываниями раввинов и то что говорит евангелиста (или Иисус). Раввинистическая интерпретация, с их галахой, сильно клонит в сторону допущения нарушения субботы евреем, чтобы спасти другого еврея, в то время как установление Иисуса и его последователей, кажется (но не неизбежно), указывает, что жизнь любого человека должна быть сохранена в субботу. Если это так, то закон раввинов относится только к евреям, в то время как расширение Иисуса является продуктом радикального апокалиптического взгляда. Евангелие от Марка написано в тот момент, когда Тора не была отвергнута последователями Иисуса, но должна быть "выполнена" — использование терминология Матфея, в момент, когда Сын Человеческий утверждает свой полный авторитет. Сын Человеческий, по словам Даниила, действительно действует в отношении всех наций, и я бы осторожно предположил, что этим объясняется расширение Субботы (и, следовательно, исцеление в субботу) для других. Но у Марка мы находим Иисуса, который выполняет Тору, не отвергает её.
Евангелия свидетельствуют о древности темы и споров, которые позже появляются в раввинской литературе. Поскольку есть мало оснований полагать, что раввины на самом деле читали Евангелие, то из этого следует, что мы имеем независимые свидетельства этих споров. Аргументы о том, что Давид нарушал Тору, утверждения, что суббота для человека, и о службе в храме, допускающие нарушения субботы(последний случай встречается в Евангелии от Матфея, но не у Марка) всё это было мобилизовано в раввинской литературе для того, чтобы оправдывать спасение жизни в Шабат (включая, без сомнения, спасение от голода), только с важной оговоркой, что это необходимо для исцеления, чтобы быть сделано в Субботу, то есть состояние, угрожающее жизни. Это соединение вряд ли может быть случайным; некоторые очень ранние версии полемики разрешение исцелять в субботу можно найти в этом отрывке[42]. Если мы будем оставаться на этом уровне интерпретации, то то Иисус будет не особенно радикальным, при всех очевидных странностях такого «раввина». Тем не менее, в этом подходе оставляет слишком много в тексте необъясненным. Он не объясняет, все эти аргумент про Давида, который накормил себя и своих последователей запретным хлебом. Мы увидим, как в настоящее время понимают этот текстуальный момент, и покажем другое измерение Марковской теологии Иисуса.
