Время шло, дети росли, и многие уже перестали бояться Тёмного. С историй смеялись, им не верили, упрекали родных во вранье, но пропавших людей по-прежнему было немало. Это не были девочки, как раньше, возрастная категория изменилась и теперь охватывала почти все возраста. В большинстве теперь были мужчины, грубые неотёсанные деревенские мужики, и ни один из них, касаясь объятий смерти, не мог понять и постичь, за что с ним такое произошло?..
Исчезнувшие не возвращались, пропавших считали убитыми и даже не искали. А где искать? Бескрайние поля были сплошь прозрачны – на них в последние годы почти ничего не росло. Деревья вяли, их ветви обламывались и падали на землю, листьев почти не было, что говорить о плодах? Травы смешивались с репейником, и больше не было красивых цветов. Лианы увивали низкие пеньки и молодые деревца, покрывая их серыми шапками своих ветвей, а после увядали. Жизнь точно покинула эти места, и лишь жаркое солнце по-прежнему светило с небес, выжигая с земли скудные остатки жизни.
Таким стал Митис в последние годы. Люди озлобились, матери, потерявшие своих детей, стали унылыми и перестали работать. Ярмарки и бродячие актёры так же перестали сюда заглядывать, а холодные зимы принесли невыносимый голод… Участь быть убитым слугами Тёмного казалась теперь радостной перспективой, и о ней начинали мечтать многие митисийские бедняки…
Что же было на самом деле? Люди изо всех сил старались это узнать! Оставались в огороде на ночь и старались не спать, выпускали из клеток петухов, заставляя тех ходить вокруг них, ведь считалось, что петухи могут защитить от нечистой силы; ходили по городу с ножами, но использовали их не против Тёмного и завязывали многочисленные драки…
А потом всё изменилось. Нашёлся один, кто объявил себя свидетелем и указал на ужас с другой стороны. Он сказал, что «многие слухи – ложь».
-…Всё было совсем по-другому!
Когда на моё жилище налетели какие-то чёрные тени, солнце погасло, и ветер перестал шуметь, я точно ослеп, и неведомые силы подхватили и взвились со мною в воздух. Я пытался унести ноги, но могучая хватка была, как стальная. Я едва мог различить лицо её обладателя, лишь тонкие пальцы, а после снова ослеп.
Очнулся не сразу. Пришёл в себя и тотчас принялся обследовать место. Помню, холод тут же пробрал по телу, было ужасно мерзко, а вдали шумела река.
«В Митисе нет рек!» - хотелось закричать мне, но со звуком бушующей стихии было сложно поспорить. Было очень темно, ноги постоянно спотыкались о что-то, земля не была такой, как прежде, она, точно каменная, заставляла шаги становиться громкими, дыхание отдавало эхом.
