— То есть инсульт произошел из-за домашнего лечения?
— Нет. Нет такого закона, по которому за маленьким инсультом обязательно должен следовать обширный. Обычно, если это происходит, то происходит в течение трех суток. Аркадий Викторович сделал грамотные назначения и проследил, чтобы угроза миновала. Но вашему деду… — он заглянул в документы. — Восемьдесят шесть. Он в группе риска, и угроза инсульта для него в принципе миновать не может.
— Но шансы есть?
— Шансы есть всегда. Но вы должны здраво оценивать ситуацию. Мы, конечно, сделаем все, что можем. И профессор Кудрявцев — один из самых опытных наших специалистов. Но возраст вашего деда работает против нас. Даже самое прогрессивное лечение может не дать результатов.
— Я понимаю, — Лида сжала пальцы.
— В какой-нибудь провинциальной больнице его бы просто не взяли. У некоторых врачей есть негласное правило не брать пациентов за восемьдесят, чтобы не портить статистику смертности в учреждении.
Лида молча смотрела на него.
— Вы удивлены?
— Нет. Но вы же не из таких? Я имею в виду больницу.
— Мы — нет. Но шансы от этого поднимаются не сильно. Вы должны быть готовы, что даже если он выживет, вряд ли мы добьемся полного восстановления.
— Но он же в сознании?
— Сейчас — да. Но инсульт был обширным, и на данный момент у него полностью не работает правая половина тела.
Чья-то рука словно сдавила ее горло. Она судорожно вдохнула.
— Вы не знали? — Александр Семенович замялся. — Но ведь его в таком состоянии привезли.
— Я… Просто дома он пытался встать, я думала, просто слабость… И только лицо… О, Господи…
— Ну, теперь вы знаете.
Когда Остапов закончил с бумагами, Лида вышла в коридор, оглушенная.
Они дождались Кудрявцева. Тот подтвердил слова дежурного врача, но старался Лиду подбодрить, расхваливал возможности больницы. Лида поблагодарила профессора и сунула мзду за госпитализацию.
— Я одного не пойму, — сказал Андрей, когда они вышли к машине. — Если у них такое оснащение, то чего же он раньше не велел класть дядю Шуру?
— Не знаю, — Лиду обуревали разные эмоции, и в их числе была досада. — Надо было класть сразу. Вот дура! Я так обрадовалась, что дед останется дома, что не подумала ни о чем другом. Этот дежурный врач дал мне понять, что стоило бы положить еще тогда…
Ласковое июньское утро набирало силу. Но его задорное тепло было теперь Лиде в тягость. Не должны ужасные вещи случаться в солнечные дни!
— Как думаешь, есть шанс, что дед выкарабкается? — спросила она тихо.
