— Мы не смотрели.
Лида сжала пальцы. Теперь Андерс ее возненавидит. А Казакова… Казакова просто распнет. Но как? Как это все попало в прессу? Взгляд Лиды упал на выключенный монитор ее рабочего компьютера, и она вспомнила про письмо.
— Олеся… — прошептала Лида, осененная внезапной догадкой. — Ты! Это ты им все слила! Это тебе надо было, чтобы я облажалась!
— С ума ты сошла?! — Кузнецова подняла ухоженные брови. — Первый раз слышу об этом.
— Так это правда? — спросила Катя. — Ты спала с Андерсом Норбергом?!
— Везет же некоторым! — Рита вздохнула. — Ну и как?
— И про беременность правда? — снова спросила Родионова.
— Какая разница! Все равно меня теперь уволят к чертовой матери! А все ты! — Лида с ненавистью посмотрела на Кузнецову. — Ни секунды не сомневаюсь. Надеюсь, теперь ты довольна!
— Да не знала я ничего! И тем более никому не говорила!
— А вы с ней поаккуратнее, — Лида обратилась к Кате Родионовой и Рите Вернер. — Она и вас сдаст, если ей будет выгодно.
Лида взяла сумочку и вышла из кабинета, еле сдерживаясь, чтобы не побежать.
— Я правда ничего не сделала! — донесся до нее голос Олеси.
Лида кинулась в уборную, от волнения ее стошнило. Она не дала себе заплакать, умылась, почистила зубы и поправила прическу. Затем попыталась принять самый невозмутимый вид, который только могла. Бог знает, сколько унижений ей заготовила Казакова.
— Элла Дмитриевна? — Лида приоткрыла дверь шефского кабинета.
— Стрельникова, заходи, — Казакова откинулась на спинку кресла. — Тебе крупно повезло, что ты не попалась мне полчаса назад.
— Почему?
— Потому что тогда я бы тебя подвергла публичной казни. Я была настолько зла, что даже устала.
— Я понимаю.
— Понимает она! Ты разочаровала меня так, что слов нет! Я и предположить не могла, что ты окажешься такой дурой! — под пудрой на щеках Эллы Дмитриевны проступил румянец. — Лечь под того, с кем работаешь! И это после того, как я отстранила Кузнецову за автограф! Нет, ты мало того, что раздвинула ноги, ты умудрилась залететь. По крайней мере, я надеюсь, что это правда, иначе ты обычная гнусная аферистка. Но и это не все! Ты слила все в желтую газету, вываляв в грязи мой журнал! Теперь никто не захочет с нами работать! Теперь все решат, что мы такая же убогая бульварная газетенка, как и все они!
— Я виновата во всем, кроме слива информации. Я все держала в секрете.
— Если кто-то твой секрет раскрыл, значит, виновата ты сама, — Казакова постучала ногтями по столу. — Если бы можно было тебя уволить дважды, я бы это сделала. С удовольствием. Но я уволю тебя один раз.
