— Глигольев женился… — наконец пролепетал он. — В моей комнатке теперь «малосемейка». А мы с Зубовым в вагончик переехали, в поселок Энтузиастов… Номер ноль семь длобь двести шесть. — Путятин вздохнул. — Ты, наверно, туда теперь и не поедешь…
Таня сегодня крайне устала. Но в ней вдруг заговорило настойчивое желание узнать об Алексее все до конца. Мысль о том, что необходимо привести себя в порядок, отошла на задний план. А она сильная, она поедет.
— Едем…
Они сели в автобус и через час уже входили в вагончик возле сверкающего во тьме озера. Крохотные сенцы, дверь направо — жаркий воздух, на плитке бурлящий чайник…
За столом сидел и шуршал газетами Зубов. Он узнал ее — вскочил, поклонился. Девушка протянула руку — он поцеловал, покраснел, засуетился, потом включил зачем-то приемник. Закурил. Перед зеркалом поправил свой очень яркий, красно-зеленый галстук и, накинув толстый, с мощными ватными плечами пиджак, выбежал из комнаты.
Путятин выглядел явно смущенным, не зная, что предложить гостье. Он снял с плитки чайник, налил в стакан.
Таня, обжигаясь, пила крепкий, очень горький чай. Путятин смотрел на нее и вздыхал.
— Ты чего? — нежно спросила она. — Жену вспомнил?
Он как-то боязливо отодвинулся и тихо ответил:
— Да нет у меня никакой жены… Могу паспорт показать. Я тебе соврал (вышло «совлал»). Чтоб ты меня не боялась…
Таня переменилась в лице. Поправила юбку.
— Дурачок… — прошептала оглядываясь. — Чего же я у тебя сижу? Это совсем другое дело. Мне у тебя быть нельзя.
Она снова стала серьезной и хмурой. Быстро встала.
— Мне пора ехать. Спасибо за угощение…
«Может, еще врет, чтобы уговорить меня остаться… Кто их знает! Девчонки рассказывали, как они умеют задурманивать».
— Да чего ты? — обиделся Путятин. — Если женат, так можно в гостях сидеть, а нет — так убегаешь? Я не понимаю.
— Когда-нибудь поймешь, — сверкнула глазами Таня. — И так уж себе много позволила, чего никогда не позволяю…
«Что я говорю? — подумала она, краснея. — Он стоит посреди комнаты, опустив голову. Так смешно и трогательно».
— Слушай, — неожиданно спросила она. — Что ты любишь? Ну после работы что делаешь?
— Н-не знаю… В шахматы играю.
— В шахматы? Ничего не понимаю. Ну а работаешь… Ты с самого начала на скрепере?
— Не, я сначала бетон возил. В первый день такая штука вышла… растерялся я — дорогу потерял, там все перекопано, перерыто, указатели — во все стороны… Ну искал-искал нужную организацию, не нашел… а бетон-то стынет, жалко. Я нашел каких-то строителей, говорю: возьмите, я вам возить буду, только в путевке отмечайте! А те как раз без бетона сидят… Стройка-то большая, всякое бывает… Ну и возил им три дня. Потом меня свои ругали… Вот я к скреперистам и ушел…
