— Что, простите?
Изумленный такой неслыханной наглостью, следователь оторвался от бумаг и, будто проснувшись, впервые за все время допроса взглянул прямо в лицо собеседнику. В его практике это был первый случай, когда подозреваемый осмеливался диктовать условия.
— Сделка? Какая сделка? Вы уверены, что ничего не перепутали? Это официальный допрос, все ваши показания заносятся в протокол и могут быть использованы против вас.
— Да используйте как хотите. Если вам нужно найти этих придурков, могу сказать, где я их видел. Точнее, слышал. А не нужно, могу не говорить. Дело ваше.
Следователь перестал записывать показания и вопросительно взглянул на Харитона. Теперь на его лице не было ни сонливости, ни усталости. Умные и внимательные глаза смотрели прямо в глаза диггеру. Харитон почувствовал, что посыл его оценен правильно: следователь понял, что он не блефует.
— Так что же вы слышали? — помолчав, спросил следователь.
— Вы вернете икону?
— Это зависит от того, насколько ценной окажется ваша информация. При изъятии личных вещей у задержанных составляется опись и вы, наверное, понимаете, что…
— Да, я понимаю. Но мне нужны гарантии.
— Мне тоже.
— Ладно. Давайте договоримся так. Я вам рассказываю, что я слышал, а вы за это как минимум даете мне почитать эту вашу опись. Но если вы хотите, чтобы я показал, где находится избушка, я должен получить икону.
— Какая избушка?
Не желая раскрывать до времени все карты, Харитон начал продвигать версию о том, что он приехал в Кащеев для изучения истории Отечественной войны. Он сказал следователю, что воронка и ход в пещеру были обнаружены им случайно, и он решил посмотреть, что там, под землей, просто из любопытства.
— Прошел до конца, а там ход сквозь стену, — рассказывал Харитон. — Кирпичная такая стена. А за ней земля. А в земле ход выкопан. Наверное, уже лазили следопыты какие-нибудь. Я в ход пролез, а там помещение оказалось. Типа погреба. В нем лестница, а над ней люк. С крышкой. Я хотел эту крышку открыть, но вдруг услышал голоса.
Тут следователь взглянул на него так внимательно, что Харитону показалось, что его насквозь просветили рентгеном.
— Вы можете определить, сколько человек разговаривало? — спросил он.
— Двое. Один, скорее всего, постарше, другой помоложе. Он старшего называл «Сытый», вот, как вы говорили, как раз.
— А тот молодого назвал «Сявой»? — с сарказмом проговорил следователь.
— Нет, старый молодого никак не называл. Хотя вру. Дураком назвал один раз. Ему, похоже, досиживать всего ничего оставалось, этим побегом он только себе ненужную проблему создал.
