— Да, отец.
— Хорошо. Главное, от ручья не отходи, тогда не собьешься. Ступайте с Богом. Да поторопитесь, может, еще проводить братьев успеете.
Монах Исидор, избравший отшельничество, выстроил себе обиталище в самой глубине лесной чащи на большом расстоянии от монастыря. Исидор был очень стар годами и весьма почитаем братией. А прихожане монастырского храма и вовсе считали его святым.
Отшельник почти не выходил из кельи, никого не принимал и редко вступал в разговор с кем-либо.
Каждую неделю из монастыря отправляли нарочных, чтоб отнести ему немного сухарей, составлявших единственную пищу старца.
— А где он, ручей-то? — с любопытством спрашивал юный Гриша, отправившийся в дальнюю келью впервые. — И не видать.
— Вон, в траве, — отвечал Никита. — Он маленький, узкий. Но длинный. До самой кельи течет.
— Он — волшебный. Мне Федор рассказывал.
— Сам ты волшебный.
— Правда! Его Целительница указала. Я знаю. Она три раза с аналоя исчезала. И потом ее в лесу находили, всегда в одном месте. А потом разгребли листья, а там — ручей.
— Знает он. Это уж все знают. Только не ручей чудесный-то, а икона. Как она сама собой с аналоя сходила? А? Знаешь? Вот то-то же, — важно наставлял Никита присмиревшего Гришу. — А вода, что с нее? Вода она и есть вода. Смотри-ка, вон и келья. Пришли.
Уйдя в лес, Исидор выстроил себе жилище из бревен, но через несколько лет братья, желавшие выразить уважение и почтение к старцу, соорудили ему келью из камня. И только сам настоятель, да еще несколько доверенных лиц знали, что обновление жилища Исидора имело и другую, тайную цель.
Без специального приглашения посетитель не мог войти в келью, и посыльные обычно оставляли корзинку с сухарями на большом плоском камне, находившемся в сенях. Камень этот, который с трудом могли поднять несколько человек, служил и столом, и лавкой, в зависимости от случавшейся нужды.
В этот раз, принеся хлеб, мальчики очень удивились, когда нашли предыдущий «гостинец» нетронутым.
Не осмелившись постучать в дверь кельи, они поставили еще одну корзинку на камень и отправились обратно в монастырь, по дороге обсуждая это чрезвычайное происшествие.
— А вдруг он умер? — испуганно таращил глаза восьмилетний Гриша. — Он ведь уж старенькой.
— Сам ты умер. Ему Ангел пищу приносит. Прямо из рая. Что ему наш хлеб? Он — святой. Святые едят хлеб небесный.
— Ты-то откуда знаешь? Ты-то, чай, на небесах не был. Откуда можешь знать про ангелов?
— Цыц ты! Мал еще рассуждать, — солидно и свысока оборвал Никита, которому недавно исполнилось одиннадцать.
