Нищета бутафории и пафос игры Искремаса настолько не соответствуют друг другу, а также месту и времени действия, что вдруг производят неожиданный эффект - минус на минус дает плюс. Явление театра до такой степени неуместно, непонятно, бесперспективно, что внезапно догадываешься: истина - именно в нем, в таком неуместном. Если зрители вдруг перебегают к конкуренту Искремаса - герою Леонова, владельцу местного "синема", прокатывающему свою единственную ленту, препошлейшую "Драму на море", то это только подчеркивает превосходство условности над реальностью.
А когда налетает банда, сметая людей с базара и сами базарные ряды со всей их тыквенно-баклажанной пестротой, то это вовсе не значит, что трезвая и грубая реальность уничтожила всякие там тру-ля-ля. Банда волной накатила на городок - и рассыпалась поодиночке, снова ушла в подполье. А оба деятеля искусств тут же возобновили свою кипучую деятельность. Vita brevis, ars longa...- Жизнь коротка, искусство вечно. Ключ к пониманию найден, и впереди для зрителя - море восторга от того, как безотказно этот ключ будет открывать все замки в течение всего фильма.
Вот за бричкой Искремаса увязывается девчонка - ну такая простушка, в грубых ботинках, в бесформенной юбке, в аляповатом платке. (Вспоминаешь ваши роли - и даже не верится! Только Андерсен и помогает: кем в конце концов становится "гадкий утенок"?) Когда появляется ваша героиня? Уже тогда, на площади, когда Искремас в роли Брута витийствовал перед селянами. Она не сводила глаз с артиста, она одна осталась перед сценой-арбой, когда вся толпа повалила смотреть кинопримитив о развратной мадам, заплатившей за свои утехи жизнью родного дитяти. Нет, ее интерес был не творческим, а самым насущным:
- Дядечку! Отдайте Лыска! Это наш Лыско...
Лошадь, запряженная в арбу... Если бы не она - очень нужен был бы Крысе, вашей, Елена Игоревна, героине, этот "малохольный" в цветных тряпках! Она и слова-то такого - "театр!" - пока не знает. Ей бы только выжить, не пропасть в жестоком мире.
Видишь все это, отмечая, насколько образы и ситуация правдоподобны и достоверны, и уже заранее знаешь: сейчас "жизнь взяла свое", но вскоре, и уже вот-вот, настанет очередь искусства.
И верно: с какой легкостью через несколько минут Искремас играет свою следующую роль - человека с мандатом. Так играет, что посрамленный кинопрокатчик и не думает проверить, правда ли есть у него мандат, и покорно убирается из зала, где теперь в театре "Искремас" - искусство революции массам - начнется постановка мистерии о Жанне д'Aрк. Почему о ней? Очень просто: потому что есть исполнительница - вот она, Крыся. Спорную лошадь Лыско-Пегаса украли, а одинокая сирота прибилась к "малохольному" дядечке - стирать, готовить. Сама себя она вовсе не прочила в актрисы: просто деваться ей некуда, вот она и дает напялить на себя венок из бумажных лилий и какую-то мешковину, якобы платье. Да что там напялить она дает поджечь крест, к которому привязана в соответствии с ролью! Но играть - Боже, куда ей играть! (И опять с трудом веришь, только удивляешься: вам надо было сыграть так, как будто вы не умеете играть!)
