А что они, эти карамельные волшебницы?
Они отдают себе отчет, кого именно они зовут именами своих кумиров, кого именно они подразумевают под этими именами, и кого они любят в них? И любят ли они их?
Мечтая об экранных образах, любят ли они при этом хотя бы одну единственную клеточку самого человека? Готовы ли они проявить хотя бы капельку настоящего сочувствия к тем людям, к пьедесталам звучных имен которых они сложили свои сердца? Интересует ли их, кто именно прячется за прекрасными публичными масками? И если интересует, то из намерения ли сострадать, помогать, отдавать частицу себя?
Лицемерят ли они самим себе, так же как я, или я одна оказалась такой поверхностной и черствой?
И что было бы, если бы все мы, влюбленные в звезд, от всей души дали бы утвердительный ответ на все эти вопросы? Начался бы хаос, если бы тысячи были способны всем сердцем любить одного и ждали от него ответных чувств? Какая участь тогда постигла бы звезд, если бы все их поклонники пытались проникнуть в их души и искренне поучаствовать в их жизни? И выжили бы тогда звезды вообще?
Ну и мысли же приходят в голову, когда сон валит с ног и сознание начинает давать сбои.
Перед тем как уснуть, в голове мелькнула радостная мысль: я не взяла в рот и маковой росинки за всю ту долгую ночь, настолько я была увлечена! Я молодец! Может, эта ночь изменила меня?
Вы давно не прерывали меня. Дали мне возможность наболтать вам разной ерунды…
– Нет – нет, я весь внимание. Ну, раз уж ты сделала паузу, тогда дай мне ответ на твой собственный вопрос: действительно ли твоя любовь – просто заблуждение и иллюзия? Ты нашла единственно верный ответ?
Можно ли найти единственно верные для себя ответы на собственные вопросы о своих же чувствах? Я так и не поняла этого. Но я верю, что моя любовь не вероломна и не может навредить никому, кроме меня самой, как раз по той причине, что она, скорее всего, иллюзорна. Знаете, ведь по большому счету, Кеану Ривзу все равно, люблю ли я его самого или его персонажей. Ведь он сам об этом никогда и не узнает, что мне весьма больно признавать. А если бы даже он и узнал, то что с того? Я не могу предать, обмануть, воспользоваться им, сделать ему больно, и это самое главное! Для меня. Раз уж эта окаянная любовь возникла, то я готова хранить ей верность и страдать от нее, независимо от ее истинности.
– Любовь не может быть не истинной. Если это чувство не истинно, то оно не может называться любовью. Но тогда ты и сама будешь чувствовать это. Если же твое сердце дает тебе знать, что оно любит, то так и есть, ибо твое сердце не может лгать тебе. Хорошо, остановимся пока на этом. Продолжай, пожалуйста!
