Рот тяжело вздохнул. У него возникало ощущение, что люди в противостоянии захватчикам делают шаг вперед, а потом три назад. Для победы требовалось больше информации, стимул, нечто значимое. Если просто раздражать хищников, словно рой насекомых, человеческой расе не выжить и уж тем более не выиграть войну.
Нужно было нанести ощутимый ущерб. Разведывательная группа Санты Кейд отлично справлялась с проникновением на вражескую территорию, сбором данных и возвращением на базу. Разведчики упорно работали, пытаясь найти что-нибудь — хоть что-то — чтобы склонить чашу весов в сторону людей и, наконец, одержать победу. По мнению Рота, борьба слишком затянулась.
Он, как ни кто другой, знал, что нельзя расслабляться. У него сдавило грудь. Нужно было двигаться вперед, перейти в наступление. Если просто сидеть и выжидать, погибнут люди.
Также Рот подозревал, что на базе живет кое-кто, знающий о захватчиках куда больше, чем делает вид. И ему это ни капли не нравилось.
— И как понимать выражение твоего лица?
Рот даже не взглянул на Мак. Будучи заместительницей командующего, она поднаторела в чтении его эмоций, что дьявольски раздражало.
— Никак.
— Врунишка, — фыркнула она.
Да, Рот соврал. Поскольку сейчас он думал о женщине, извлеченной из проклятого инопланетного бака. О женщине, набросившейся на него с умением и свирепостью, которой он неохотно восхищался.
О женщине, способной дать ему желаемое. Просто нужно было давить на нее, пока она не расколется.
***
Маневрируя с большой коробкой в руках, Эйвери бросила в нее несколько последних овощей.
— Эй, осторожней там, — раздалось ворчание.
Обернувшись, она скрыла усмешку.
— Хватит жаловаться, старик. Я не сломаю твою драгоценную морковь.
Хэмиш — пожилой мужчина с обветренной морщинистой кожей и жесткими седыми волосами — раздраженно выдохнул, но Эйвери знала, что он едва сдерживает улыбку. Все ходили на цыпочках перед человеком, ухаживающим за гидропонными садами и снабжающим базу свежими овощами, но только не Эйвери. Она понимала, что под взрывным характером Хэмиша крылось одиночество. Жизнь научила ее распознавать подобное.
— Ты слишком болтливая, — проворчал старик, теребя свою клетчатую рубашку.
— Но тебе это нравится, — Эйвери повела бедром. — Почему ты так беспокоишься о моркови и картофеле? Их ведь все равно нашинкуют и скинут в кастрюлю.
— Потому что я хочу, чтобы они были вкусными. Люди в этой кроличьей норе заслуживают хоть немного хорошего.
