Перед самым обедом из прохода между рифами выскочила туземная лодка. Она пришвартовалась к нашей якорной цепи. В лодке сидели торговцы. Один черный мальгаш предлагал вяленую рыбу. У Руди сохранилось еще несколько шестипенсовиков. Он сторговал две большие рыбы, каждой из которых хватило бы на добрый десяток едоков. После этого торговцы дали нам понять, что они не прочь устроить меновой торг. Кроме рыбы, у них в лодке были фрукты, куски мяса, вино и даже кокаин. Но поскольку денег у нас не было, в ход пошло все, что можно было обменять. «Купцам» пришлась по душе краска, которой у нас на борту было более чем достаточно Правда, принадлежала она не нам, а пароходной компании в Гамбурге, но нас это отнюдь не смущало. Компания заставила нас мучиться от жажды, поэтому мы сами вынуждены были позаботиться о напитках для себя.
Невермайнд притащил ведро сурика.
— Быстрее, Невермайнд! — кричали мы. — На мостике уже засуетились!
Торг пришлось прекратить. Однако мы успели выменять несколько бутылок рама. С ведрами краски под брезентам туземная лодка стрелой понеслась к проходу. Купленную рыбу мы «размочили» ромом, оказавшимся, правда, отнюдь не лучшего качества, и быстро захмелели. Ром напомнил Ренцо и Невермайнду об их уговоре. Оба сняли рубахи, обвязали ими головы и по якорь-цепи спустились в голубые волны. Несколько гребков, и первые волны зыби подхватили их и быстро понесли к проходу через риф.
Ренцо и Невармайнд прошли дистанцию в кратчайшее время. Мы видели в бинокль, как они выбрались на берег. Вскоре вышел боцман и заметил, что мы с некоторым трудом удерживаем равновесие. К тому же он учуял аромат рома. Свирепо встопорщились его усищи, он сплюнул нам под ноги табачную жвачку и пустился в расспросы. Мы рассказали ему о меновой сделке и о самовольной отлучке на берег двух триммеров. Боцман доложил чифу. «Бульдог» пришел в ярость, но не мог придумать, что с нами сделать. Мы затянули веселые песни и позабыли все печали. Выскочили из головы и Ян, и раненый донкимен, и Мак-Интайр в форпике.
Позабыли мы и о двоих, подавшихся в самоволку на берег. Зато не забыл о них боцман.
— Возвращаются! — крикнул он.
Мы бросились к релингам. Волны зыби стали выше. Тяжело вздымались они из гладкого океана и с грохотом перекатывались через коралловую отмель. Чиф поднес бинокль к глазам и глухо произнес:
— Им не переплыть Они пропали. С прибоем-то они, может, еще и оправились бы, да вот только вдоль всего рифа кишмя кишат акулы!
