Время было начало девятого. Он сидел в ресторане больше часа, с тарелкой бараньих ребрышек и бутылкой красного вина, и смотрел, как падает снег за окном. До встречи с Виком оставалось еще семь часов, и Чарли понятия не имел, куда поехать и чем заняться после того, как он отдаст негатив Ренате. Ехать домой было еще рано.
— Чарли? — окликнули его.
Он обернулся. К его столу подошел очень тучный человек высокого роста в прекрасно сшитом костюме.
— Питер ван Хойтен приходится вам родней, если не ошибаюсь?
— Хм…
— Не могли бы вы отвезти его домой? Мне бы очень не хотелось, чтобы он садился за руль в таком состоянии. Особенно на Рождество.
— А где он?
— В баре. Если бы вы подошли к нему…
— Хорошо. — Прикончив порцию бараньих ребрышек, он чувствовал себя готовым на любые подвиги. Если надо, он с ветерком домчит Пита домой.
— Спасибо, Чарли. Вино вам в подарок. С Рождеством!
«Здесь меня любят, — подумал Чарли. — Я знаменитость. Даже уезжать не хочется». Он встал, морщась от боли в бедре, и поковылял в бар.
В баре яблоку негде было упасть. В толпе Чарли узнал члена городского совета, которому на протяжении последних шести-семи лет не раз давал крупные взятки, местную светскую львицу и дирижера городского симфонического оркестра. Как и все прочие, они отчаянно флиртовали направо и налево, ведь считается, что Рождество не Рождество, если не подцепишь кого-нибудь в баре.
Увидев Чарли, пьяный Питер ван Хойтен загоготал:
— Чарли Арглист, иди сюда, сукин сын! — Он пошатнулся и уцепился за стойку.
Вокруг стоял адский шум, но Питер кричал громче всех, адресуя свои грубые приветствия равно знакомым и незнакомым. Его спортивный твидовый пиджак с надорванным карманом был, мягко говоря, помят, рыжеватые волосы стояли торчком, и все же в нем чувствовалось некое пьяное бравурное достоинство. Вопреки страшной тесноте, справа и слева от него было свободно, так как его шаткое тело отбрасывало любого, кто пытался встать рядом.
— Будь ты проклят, Чарли, ведь мы с тобой почти родня. Вот так удача! Какая встреча под Рождество! Что ты пьешь?
— Красное вино.
— Брось эту дрянь, Чарли, пей скотч! Детка, налей моему свояку той же отравы, что и мне!
Девушка-барменша, с каменным лицом, налила и поставила виски для Чарли. Видно было, что ей не терпится выставить Пита вон и она ждет лишь команды начальства.
— Ты только полюбуйся на этих жалких сосунков. Замшевая тройка, чтоб я сдох! — Он указал на одетого с иголочки молодого адвоката, знакомого Чарли, увлеченно беседующего с женщиной своего типа. — Цивилизация катится ко всем чертям, когда мужики начинают одеваться в такие тряпки.
