— Вы так снисходительны к причудам ее высочества, — глубокое контральто, прозвучавшее справа, заставило принца Якова едва заметно поморщиться. — Но я слышала, что она не слишком прислушивается к вашим словам, весьма своенравна и самоуверенна. Может быть, не стоило так баловать сестру? Если она не уважает мнение старшего брата, то кто вообще может быть авторитетом для такой гордячки? — черноволосая красавица, тряхнув крупными кольцами роскошных, иссиня-черных кудрей, холодно, даже чуть презрительно прищурилась. Нетрудно было догадаться, что нынешняя фаворитка принца отнюдь не питает теплых чувств к младшей наследнице титула.
— Не стоит так говорить, София. Дело не в том, что Грегорика плохо воспитана… хотя, безусловно, наши воспитатели были совершенно разными людьми. Она слишком прямодушна, чтобы выжить в мутном болоте политической жизни столицы.
— Неужели? — искривила губы черноволосая красавица.
— Грегорика действительно часто забывает, что принцессе не подобает высказываться столь громко и резко — что бы она ни думала. К несчастью, журналисты уже это заметили и теперь не упускают случая спровоцировать сестрицу, отпуская издевательские комментарии по поводу наших предков. Как только кому-то в Сенате требуется показать, что наследники Тюдоров так и не угомонились, и до сих пор не считают парламентаризм достойным того, чтобы определять судьбу Либерии — этот трюк проделывается вновь и вновь.
— Но это просто глупо. Ради чего делать из себя мишень для бульварных писак? К тому же, бросая тень и на вас, монсир? — саркастически поинтересовалась София.
— Ну-ну, я не назвал бы это глупостью. Скорее — простодушием.
— И чего же она хочет добиться своим простодушием? Доказать, что монархия действительно исчерпала себя? Или в самом деле желает примерить корону на себя… а, может быть, на вас? — ядовито поинтересовалась София.
— Признаюсь, мы действительно несколько раз спорили на эту тему, — вздохнул принц, — Последний раз из-за того нашумевшего случая, когда сыночек спикера нижней палаты после пьяной ссоры застрелил трех человек и потом был признан невиновным. Грегорика метала громы и молнии, доказывая, что при достойном монархе такая пощечина правосудию была бы невозможна. Я согласился, что дедушка Максимилиан или его отец никогда не допустили бы подобного, но не более того. Не стоит видеть в нас заговорщиков-роялистов, милые дамы. Да, коррумпированный сенат не вызывает у меня ничего, кроме презрения, но закон есть закон. Я уважаю конституцию, дарованную моим прадедом, и буду верен ей. Хотя, конечно, сердце каждого истинного Тюдора обливается кровью при виде несправедливостей, чинимых над бывшими подданными, — тяжело вздохнул принц.
