Да, Райдер обещал всегда быть рядом и защищать меня и делал все возможное, чтобы не нарушить свое слово. Но есть вещи, которые невозможно контролировать, особенно ребенку.
Его брови взметнулись, и губы слегка изогнулись.
– Я что‑то не припомню, чтобы ты когда‑нибудь говорила мне «нет».
Я уже приготовилась сказать, что для этого никогда не возникало повода, как в наш разговор вторглась грохочущая музыка. Она, как звонок будильника, заставила нас очнуться и напомнила, что мы не одни, не спрятаны от всех в раковине. Мир вокруг продолжал жить своей жизнью. Музыка звучала все ближе, и, когда от низких басов задрожали окна соседней машины, Райдер скользнул взглядом поверх меня. Он стоял так близко ко мне, так что его стоптанные кроссовки упирались в мои сандалии.
Он опустил голову и полез в задний карман джинсов за мобильником.
– Какой у тебя номер, Мышь?
Стало ясно, что ему пора уходить, а мне так не хотелось его отпускать. У меня накопилось столько вопросов, миллионы вопросов, но я продиктовала ему свой телефонный номер и обтерла влажные ладони о джинсы.
– Эй, Райдер, ты готов? – раздался голос из орущего автомобиля. Я узнала его. Гектор из класса риторики. – Нам пора валить.
Райдер снова посмотрел мимо меня и вздохнул. Сделав шаг назад, он поднял валявшуюся тетрадку, а заодно и мою сумку. Парень перебросил ее мне через плечо, и его пальцы ловко убрали пряди волос из‑под ремня.
Он слегка улыбнулся, когда окинул меня взглядом.
– Мышь.
– Кое‑кто надерет тебе задницу! – крикнул Гектор, и мое сердце учащенно забилось. Но я успокоилась, когда до меня дошло, что он шутит. Просто дразнит.
Райдер опустил руку и повернулся к машине. Я машинально последовала за ним, как будто меня затягивало его гравитационное поле. Старенький «форд эскорт» с голубыми гоночными полосками тарахтел на холостом ходу. Гектор сидел за рулем, широко улыбаясь, высунув руку из окна и постукивая по дверце.
– Эй, mami[4] – окликнул он меня, и его ухмылка стала еще шире, когда он прикусил нижнюю губу. – Que cuerpo tan brutal.[5]
Я понятия не имела, что он говорит, но, кажется, он обращался ко мне.
– Заткнись! – рявкнул Райдер и, накрыв своей большой ладонью лицо Гектора, затолкал его обратно в машину. – No la mires.[6]
Я по‑прежнему не понимала, что все это значит, но слова, которыми они перебрасывались, не очень‑то напоминали классический испанский, который я слышала дома в разговорах Розы и Карла. Впрочем, это мог быть и испанский, который я так и не освоила, поскольку приемные родители давно отказались от попыток ему научить меня.
