Папских посланников, после встречи с черниговским князем, бросили в поруб и, долго держали там. Об этом весь Чернигов говорил. Князь не делал тайны: встретил послов торжественно, в присутствии духовенства и бояр многих. Послы предложили князю перейти в католическую веру, взамен от имени Папы пообещав королевскую корону, что возвысило бы Черниговского князя над всеми князьями Руси. Михаил Всеволодович с гневом отверг предложение, демонстративно разорвав пергамент, растоптав папскую печать красным, шитым золотом сапожком. Посланников Папы Римского бросили в поруб. И с тех пор начались у князя неприятности.
Кто-то помог посланникам бежать из поруба, зарезав сторожа. Как потом стало известно, они бежали к суздальцам, откуда с честью их отпустили. Жадко постарался получить максимум выгоды, организовывая побег посланников. Они клятвенно заверили спасителя, что при новом князе брат Жадко, выбравший служение богу в одной из киевских церквей, станет епископом в Чернигове. Вот тогда Жадко развернется, запустив руку в церковную десятину.
И вот по первопутку, явился в Чернигов купец из Константинополя. Привез грамотку с наказами, что нужно сделать. К ним прилагался внушительный кошель полный золота. Что было совсем кстати, так как расходы убытки предстояли не малые.
-- Они кричали, что велено, -- докладывал поверенный в делах своему хозяину.
Касьян был из местных, задолжавших Жадко большую сумму. Теперь вынужден был отрабатывать долг и не всегда честным способом. Высокий, вихрастый парень поначалу тяготился подобной службой, но постепенно смирился с неизбежным. Такая служба всяко лучше обельного холопства, куда он мог загреметь вместе с женой и маленькими детьми.
-- Все кричали? -- с подозрением спросил Жадко, поглаживая чисто выбритый подбородок.
-- Разве что Семьюн не охотно выкрикивал, -- немного подумав, сообщил тот.
-- Попомню я Семьюну, -- злобно прошипел Ждан. -- Ты присмотри за ним. Как бы не побег к князю с повинной. Если потянут за ниточку - весь клубок распутают.
-- Так может... того...-- Касьян сделал соответствующий жест.
-- А три гривны кун иста ты мне вернешь? -- недовольно сказал Жадко, непроизвольно повысив голос.
На них стали оглядываться. Ждан замолчал, сверля гневным взглядом притихшего Касьяна.
-- Подослать к нему верного человечка, -- предложил поверенный. -- Есть у меня такой на примете. Сам дурной, а память хорошая.
-- Будет Семьюн с дурнеем говорить... -- презрительно скривился Жадко.
