Феникс улыбается словно сожалея.
- Твои трюки не сработают со мной или с кем-нибудь еще здесь. Ты не сможешь согнуть нашу волю. Но можешь заработать аневризму, если один из нас решит впустить тебя.
- Но ... как? - бормочу я, прижимая дрожащую руку к сухим, потрескавшимся губам. - Откуда ты знаешь? Ты такой же, как я?
Он качает головой, прежде чем перевести свой взгляд на блокнот, в котором что-то записывает таким неразборчивым почерком, что я не могу прочесть.
- Не совсем.
- Тогда как ты узнал?
Черт, даже я не знаю, что я.
Медленная, хитрая улыбка растекается по его губам.
- Мы знаем все о тебе, Иден Фейт Харрис. Как я уже говорил ... мы искали тебя достаточно долго.
Сначала Феникс задает простые вопросы. Вес. Рост. Возраст.
Вещи, которые он уже знает. Он проверяет меня, пытаясь увидеть, лгу ли я, даже о чем-то несущественном. Затем он переходит к более трудному дерьму. Дерьму, которое я похоронила очень давно.
- Расскажи мне о своих родителях.
Я беззаботно пожимаю плечами.
- Отца у меня не было. Мать была сумасшедшая.
- Это всё?
- А что ещё рассказать?
Феникс откладывает блокнот и изучающе смотрит на меня янтарными глазами. В его глазах читается сочувствие.
- Кем был твой отец?
Я снова пожимаю плечами.
- Откуда я могу знать? Он ушел, когда я была еще ребенком. Моя мама сказала, что он был священником. Я полагаю, он чувствовал, что Бог нуждался в нем больше, чем его семья. Не то, чтобы я виню его в этом.
- А почему?
Я смотрю на свои плотно сжатые руки на коленях. Не хочу думать об этом, не говоря уже о том, чтобы говорить.
Я не говорила об этом дерьме годами, даже Марии, своей сводной сестре, которую я ласково звала сестренка с тех пор, как мы жили вместе. Я была просто сопливым ребенком, навсегда связанной с ней болью потери и одиночества.
- Моя мать была больна. Наркотики, алкоголь, знаешь ... она была наркоманкой. Но более того, она буквально выжила из гребаного ума.
Нахмурившись, Феникс вздрагивает от моих слов.
- Почему ты так говоришь?
- Потому что она была такой. Психом. Из-за нее мой отец оставил нас, думая, что я не его ребенок. Мать считала, что ее соблазнил дьявол, и она забеременела мной. Она рассказывала это всем, кто ее слушал. Даже пыталась заставить врачей сделать аборт, утверждая, что я испорчена. Когда они отказали ей, она попыталась вырезать меня из себя кухонным ножом.
Феникс бледнеет, затем нервно сглатывает. Что-то похожее на печаль омрачает его точеные черты. Это то, чего он не знал.
