Честно говоря, я так хочу писать, что даже больно и меня уже тошнит от вони и привкуса крови на зубах, но я не скажу ей об этом. Не могу позволить ей думать, что я послушная - что я принимаю то, что со мной происходит.
Даже если она порвет меня на кусочки. Даже если я практически безоружна.
- Хорошо. Я приму душ. Но только если ты скажешь, что здесь происходит.
Она качает головой.
- Не могу. Не сейчас.
- А когда?
Она смотрит на закрытую дверь спальни, а потом на меня.
- Скоро. Когда Ли скажет, что пришло время.
Ли. Снова это имя. Какой-то босс мафии? Наркобарон? В любом случае, что ему надо от меня? Я никто.
- Хорошо. Но только ответь мне на один вопрос - лишь один. И я сделаю, что ты просишь. Я не спрошу тебя, почему я здесь или что вы планируете сделать со мной. Я только... мне необходимо знать.
- Один вопрос? - Лили приподнимает тонкие брови.
- Да. Ответишь честно, и я пойду в ванную без всяких слов. Я даже съем твою еду.
Она закатывает глаза и досадно вздыхает.
- Хорошо. Один вопрос. Давай, я слушаю.
Я поднимаю глаза на девушку, которую считала одной из своих подруг. Мне тяжело любить, большинство людей считают меня слишком холодной и эмоционально закрытой для отношений.
Но Лили... она никогда не сдавалась. Она никогда не заставляла чувствовать себя аутсайдером. И она никогда не жалела меня. Она приняла меня - бедной, брошенной и забытой. По крайней мере, я так думала.
- Ты когда-нибудь по-настоящему заботилась обо мне, или это все уловки, только чтобы схватить и, в конечном счете, убить меня?
Не моргнув глазом, Лили просто отвечает:
- Да.
- Да - заботилась? Или "да" - это все было инсценировано.
- Да... и то, и другое.
Без всяких слов, я поднимаюсь на ноги и осторожно беру сумку. Затем иду в ванную с растоптанным сердцем в моем горле.
* * *
Ненавижу признавать это, но душ оказался именно тем, что мне так было необходимо. Я не понимала, как ужасно выглядела, пока не посмотрелась в зеркало. Засохшая, шелушащаяся кровь покрывала лицо и грудь, а также довольно хороший слой блевотины на волосах. Моя одежда была порвана и испачкана в результате спасения.
В ванной безупречный порядок, как и в спальне, и также холодно. Из туалетных принадлежностей только кусок мыла и бутылка шампуня. Я намыливаю, тру, смываю и повторяю, отчаянно пытаясь смыть останки погибших русских и события прошлой ночи с себя.
Хотя и сложно было это сделать с шишкой размером с мяч для гольфа, но я все же добилась серебристо-сияющего цвета. Кончиками пальцев я касаюсь ужасного на вид комка и вздрагиваю. Он, должно быть, ударил меня рукояткой пистолета.
