Там опять поймала машину и добралась до дома.
Все сделала как сказала мама, во дворе нашла четыре кирпича, поднялась на седьмой этаж, встала на кирпичи, еле достала, выцарапала на притолоке большой, в полной сохранности ключ, стала открывать дверь – но оказалось, что она закрыта изнутри, видимо, на крюк. Поскольку при сотрясении двери крюк активно постукивал.
Вера занялась васисдасом. Деревянное окошко дребезжало в раме, не поддавалось. Надо было его поддеть ножиком.
Спустилась вниз, пошла искать, где купить нож. Хотела украсть нож в кафе, но пришлось бы заказывать еду, что не входило в планы Веры. Глаза ее закрывались.
Нашла в конце концов хозяйственный магазин. Купила тяжелый, мощный складной нож.
Поднялась.
Вскрыла раму окошка.
Аккуратно поставила васисдас себе под ноги.
Хотела залезть рукой и поддеть крюк.
Но Валяшка была умной старухой. Она с той стороны заказала вставить стекло, чтобы в безопасности взглянуть на посетителей.
Ее умная племянница была вся в тетку своим острым, хитрованским в нужный момент умом. И она это понимала сама. Сейчас некстати вспомнила недавнюю милую историю. Она пронеслась в мозгу одной секундой, не дольше. Как говорил бывший, мы мыслим образами.
Вот этот образ, та ситуация, как она заставила своего психолога оплатить их развод, сразу явилась – это была песня!
Вера, уже после суда, сказала ему, что взяла большую ссуду в банке под его «Инфинити», все же у них общее, у супругов – а документы на бесполезный троллейбус лежали у него, у малыша, в чемодане, до лучших времен. Которые наступят, он был уверен, милый мальчик.
Он все еще жил у Веры с ее мамой и питался из их холодильника, спал на кухне.
Он объяснил, что не может съехать, так как сдал свою комнату в Апрелевке до весны, как выяснилось. А на деньги эти ничего не снимешь, да они у него и отсутствовали, потому что он их сразу дал в долг.
«А что эти цветные бумажки хранить», – заявил он.
То есть, как выразилась мама, наш бывший занялся ростовщичеством. «Старуха процентщица», называли они его теперь.
Вера, вдохновленная таким оборотом судьбы, больше уже не стеснялась и заявила процентщице, чтобы он шел вон отсюда и что он теперь должен банку половину ссуды.
Он ахнул: «Как ты посмела это даже тронуть! Мои вещи!» И употребил мат, довольно умело.
А их ведь уже развели. Но он не оплатил развод, пожалел деньги, три копейки. Живя у них с мамой на этом основании. Считая себя женатым.
Так что, сказала Вера, ты же еще муж. И отвечаешь за взятую ссуду.
