Меня не интересуют услуги ни первого, ни второго рода. Эти ребята уже запомнили, что я покидаю их заведение без сопровождающих и на своем авто, но тем не менее они делают шаг вперед, когда я появляюсь на последней ступеньке лестницы.
— Спасибо, сама, — произношу я дежурную фразу.
Парни растворяются в полумраке, мудреный механизм тяжелой металлической двери щелкает, когда дверная ручка опускается вниз, — и вот я наконец на свежем воздухе. Ноги налиты свинцом от усталости, а в висках начинает пульсировать тупая боль — первый признак надвигающейся мигрени. Крепкий сон или чашка черного кофе — вот мое спасение сейчас. Но ни того ни другого в ближайшее время не предвидится — у меня еще есть кое-какие планы на эту ночь. Я встряхиваюсь, расправляю плечи, делаю пару шагов вперед и оглядываюсь.
Окраина города. Глубокая ночь. Или, вернее, ранний-ранний рассвет, когда уличные фонари еще не погасли, но чернильная темнота уже начинает редеть, и сквозь нее просачиваются сизые клочья предрассветного тумана. Он выползает из грязных подвалов и мрачных подворотен и сначала стелется под ногами, а потом, словно выедая темноту кусок за куском, поднимается выше, пока не достигнет крыш многоэтажек. Там и повиснет он на весь день густой пеленой, а люди, привычные к сумрачной и слякотной осени, будут считать эту белесую муть началом светового дня.
Краем глаза я увидела, как от стены отделилась какая-то тень, шмыгнула вперед, на секунду исчезла, а потом напротив меня как из-под земли вырос маленький человек.
— Все сделал? — шепотом спросила я.
— А то! — шмыгнула носом темная фигура.
Она маячила в густой тени, которую отбрасывали растущие вдоль дороги деревья, и при других обстоятельствах я бы не смогла точно описать человека, с которым говорила сейчас. Но мне не раз доводилось пересекаться с ним днем, так что я отлично знала, что передо мной Пашка-малой — так прозвали этого десятилетнего оборванца местные кутилы. Он был сыном посудомойки из «Темной стороны» и, пока мамаша натирала до блеска рюмки и стаканы, тоже не терял времени даром и зарабатывал деньги как мог: выполнял разные поручения завсегдатаев игорного клуба, мыл машины за мелкую купюру, а может, и чем почище промышлял — этого уж точно сказать не могу.
При первом же посещении «Темной стороны» я завела с мальчишкой близкое знакомство: мило улыбнулась ему, промурлыкала: «Не в службу, а в дружбу», — и для укрепления дружбы сунула пацану пятисотрублевую купюру. Сегодня моя ставка наконец-то должна была сыграть.
