— Прошу.
Я сделала шаг вперед и оказалась в маленькой комнатке с глухими шторами на окнах. Плотная парча не пропускала ни лучика солнца с улицы, а источниками света здесь служили торшер и искусственный камин. Выбеленный электрический свет отражался в стеклянных витражах, украшающих стены, и неровно преломлялся об углы мебели — чайного столика темного дерева, пары кресел и небольшого дивана на кривых ножках. На диване, закинув ногу на ногу, сидел Антон Кронштадтский. Несмотря на ранний час, он потягивал виски и довольно щурился.
— Я заказал для тебя двойной эспрессо, — вместо приветствия произнес он. — Кажется, ты пьешь двойной эспрессо? Его только что принесли, он должен быть горячим. Угощайся.
Этот человек всегда все знал наперед: что я пью крепкий кофе, что я никогда не опаздываю на встречи, что я вообще приду на это рандеву. Как, черт подери, ему это удается? Я сглотнула комок поднимающейся внутри неприязни и сделала вид, что все в порядке: уронила на ближайшее ко мне кресло свой плащик, стянула с шеи шифоновый шарф и присела к столу. Антон коротко глянул в сторону официанта и обронил:
— Если что — мы позовем.
Тот услужливо кивнул и скрылся за дверью.
— В наше время крайне редко можно встретить девушку, которая отличается пунктуальностью. Думаю, что с тобой мы сработаемся, — сказал Кронштадтский, как только мы остались одни.
Я внимательнее прежнего глянула на своего собеседника. Слово «сработаемся» меня несколько напрягло, но до поры до времени я решила молчать и просто глотнула кофе, совершенно не чувствуя его вкуса.
— Ну раз ты убедился в моей пунктуальности, то мы можем идти? — спросила я. — Или Прохор придет сюда?
— Прохор? А зачем тебе Прохор?
— Как это зачем? — пожалуй, с излишней горячностью вскинулась я. Ситуация нравилась мне все меньше и меньше. — У нас был уговор: я рассказываю тебе всю правду о себе, а ты обещаешь замолвить за меня словечко перед Федосеевым и свести меня с ним.
Напоминать о каком-то уговоре в данном случае, конечно, было по меньшей мере наивно. Сейчас я находилась в полной власти этого человека — точно так же, как той ночью, когда он сидел в моей комнате, наведя на меня пистолет. Но что мне еще оставалось делать?
— Да, у нас был уговор. Ты проходишь проверку, и только в том случае, если все пройдет гладко, я, может быть, сочту нужным познакомить тебя с Федосеевым, — изложил Кронштадтский свое видение ситуации.
Я скрипнула зубами и машинально потянулась за сигаретами. Вот гад! Посмотрим, как ты запоешь, когда господин Федосеев окажется за решеткой! Я выцепила тоненькую сигаретку, взяла ее губами и пощелкала зажигалкой.
