Всё ей тут не нравилось: и эти снующие туда-сюда жители и мигранты в самых нелепых одеяниях, и ещё более нелепое произношение названий станций по-английски, и, наконец, скорость передвижения поезда вкупе с его чрезвычайной шумностью.
Она уже успела от всего этого отвыкнуть.
– В чём, собственно говоря, проблема Богомолова? – поинтересовалась Джулия.
– В нём самом, – просто ответила Алина. – Он любит быть лидером. Но в то же время он невероятно верующий человек.
Секретарша чуть не поперхнулась, услышав последнюю фразу.
– Он верит в Бога? По нему не очень-то и заметно.
– Верит, в том-то и дело. Не верил бы, не выступал бы против корпорации. Он считает всё, что мы делаем, – богохульством. Мол, мы покушаемся на волю Божию.
– Может, он ещё заодно и гомофоб, противник абортов и операционных вмешательств? – фыркнула Джу. – Не слишком ли много о себе возомнил?
– Много, слишком много. А забавно получается: устроил свою личность подстать своей фамилии. Тот, кто молится Богу.
Слишком много молится, подумала про себя Джулия.
Что же касается её самой, то в Бога она не верила. Нет, она понимала, что что-то свыше, наверное, существует, потому что полностью точного научного объяснения возникновению жизни до сих пор дать не удалось. Но она не верила, что существует Кто-то, сеем можно поговорить, кому можно помолиться, чего-то попросить, и с полной уверенностью лагать в завтрашний день. Она не верила во все эти церковные обряды, о которых была наслышана. Она не понимала людей, толпившихся у храмов в Пасху. Она не раз видела в Москве эти столпотворения, причём не только на Пасху, но и на другие праздники, отмечающиеся в этом православном уголке. А её прилёты частенько совпадали с этими торжествами.
Конечно, к Библии она иногда обращалась, потому что много чего интересного оттуда вынести было можно. Хотя бы та история с младенцем, глаголющим истину. Но воспринимать её как учебник по религии она не собиралась.
И вот выяснялось, что бывшая глава московского филиала – глубоко религиозный человек. Но этот человек хотел убить и её, и Президента. Хотел согрешить. Конечно, Джулия не сомневалась, что это был бы не единственный его грешок, однако это не отменяло того, что маска верующего на нём смотрелась довольно глупо. Или же то была не маска, а искреннее помешательство. Желание убивать за свои убеждения.
Виталий был безумен, а потому считал безумными тех, кто его окружал.
Он не умел распоряжаться деньгами, которые получал филиал. Или умел, но желал использовать их в личных целях. Поговаривали, он купил себе дачу и дорогой автомобиль. И ещё что-то в этом духе. Ну и как это сплеталось с православным верующим? Будь он действительно таким, он мог бы пустить деньги на благотворительность, на постройку церкви в селе каком-нибудь. А он снова согрешил, решив удовлетворять собственные потребности, не думая о других.
