И когда она столкнулась с ним лицом к лицу, заходя в лифт, то успела проклясть весь чёртов мир, частично про себя, частично вслух. Не стыдясь.
Уилл фыркнул, не поздоровавшись. Он вновь походил на того Уилла, которого Мира знала прежде, до того, как наведалась с ним к брату.
– Куда направляешься? – наконец, поинтересовался Хейл своим нахальным тоном.
– Не твоё дело, – нагло ответила Блум. А через миг почувствовала, как его пальцы плотно сомкнулись на её руке и прижали её спиной к прохладной стенке лифта, который, казалось, замедлил своё движение.
– Если ты что-то вынюхиваешь, ты живой отсюда не выйдешь, – стеклянным голосом процедил он сквозь зубы, не скрывая своего хищного взгляда. Миранда растянула губы в хамской улыбочке, обнажив свои зубы.
– И кто же меня убьёт, ты?
– Больно нужно, – опроверг её мысли Уилл. – Думай о своей жизни, если она тебе дорога.
– Не дорога, видишь ведь, – закачав головой, объявила Мира.
Уилл закатил глаза, не ослабляя хватку.
– Тогда думай о тех, кому она ещё дорога. Такие есть, и ты сама ведь это знаешь. Будь добра: завязывай с игрой в дурочку.
Двери лифта плавно разъехались в разные стороны, и Уилл тут же отпустил её. Расправил плечи, кинул на неё последний взгляд и вышел на третьем уровне, оставив Миранду раздумывать над его словами.
Она направлялась на вокзал. Она хотела в сектор В. Что-то вынюхивать, как выразился Хранитель воображения. Что ж, если она не могла выбраться отсюда живой, то надо было что-то сделать полезное до того, как выбраться отсюда мёртвой. Так она посчитала и решила для себя, запретив отступать.
***
Разобравшись с утренним приёмом пищи, Маркус вышел из дома. Мать пыталась что-то у него разузнать, но она и сама спешила куда-то, а потому разговор заранее не был обречён на успех. А провальные мероприятия лучше покидать задолго до их начала.
Маркус не знал, куда он направлялся. Может, к Сандре. Может, в библиотеку. В парк. В кафе. Куда угодно. Ему хотелось просто развеяться и привести в порядок голову, раскалывающуюся теперь от прилива новостей. Смириться с тем, что он жил во лжи, да ещё и со стёртой памятью…
Теперь он словно понимал Сандру, которой врали все вокруг. Даже он. И становилось от этого даже немного стыдно. Хотя стыд и редко наведывался к нему. Уж слишком глупой вещичкой он зачастую казался.
Когда Маркус достиг Проспект-Парка, то на него нахлынула новая волна воспоминаний. Снова связанная с ложью, с Сандрой, с Хранителями, ведь именно здесь и началось всё это. Будто в жизни ничего другого не существовало.
