— Не бойся, — вновь услышала она жаркий шёпот у самых своих губ, — если тебе не понравится, я сразу же отвяжу. Но тебе понравится… Я обещаю.
Благородные лорды, даже неизвестного происхождения, всегда держат своё слово. Иначе как сумасшествием, то что происходило в ту ночь, мастерина не могла назвать до сих пор.
Его руки. Его губы. Чуткие едва ощутимые, почти невинные ласки. Искушающие, дразнящие, сводящие с ума. Невидимые дорожки из поцелуев, нарисованные его губами на всём её теле: шее, груди, закручивающиеся спиралью на животе, спускающиеся вдоль линии стройных ножек, замирающие на пальчиках и, конечно же, ушках — от чего эльфийка мурчала как кошка. Хриплый искушающий шёпот. Иллюзия полной беспомощности, которая просто сводила с ума. Темнота. И он. Только ОН… Везде. Во всём!
Она никогда не думала, что от страсти можно не просто стонать — кричать в голос. Что мурлыкающий хрипловатый шёпот станет центром её мироздания. Что желание будет сплетаться с предвкушением, страстью и, как это ни удивительно, нежностью. Что какой-то мужчина сможет довести её до того, чтобы она, благородная эльфийская леди, начала тихо поскуливать от неудовлетворённости, выгибаться навстречу его телу, и шептать лишь одно:
— Пожалуйста, я больше не могу…
— Попроси меня, — даже неприкрытое самодовольство в его голосе уже не имело значения.
— Пожалуйста… — головокружительный поцелуй и дерзкие сводящие с ума ласки там, где уже и так тлело желание, и шёпот:
— Громче, малышка! Я хочу знать, как сильно ты меня хочешь… — стали последней каплей.
— Да возьми же ты меня, наконец, демон тебя подери! Иначе клянусь, я сама тебя изнасилую, — шёлковые чулки, сковывающие её руки, натянулись, но выдержали. Тело выгнулось дугой, а довольный смех лорда-незнакомца тут же сменился протяжным женским стоном… а затем и его собственным:
— Маленькая… МОЯ Маленькая…
В ту ночь было всё. Они любили друг друга долго страстно иступлёно — то задыхаясь от страсти, то купая друг друга в удивительной нежности. Временами, ей казалось, что она не сможет больше пошевелить и пальцем, но чуткие, знающие руки легко разубеждали её в этом каждый раз, а губы, то настойчивые, то нежные, то ласковые, то дразнящие, заставляли просить и умолять, загораться желанием, разжигать его в нём и… тонуть друг в друге.
Ночь…
Одна единственная ночь…
Она стала для них обоих целой жизнью, целым миром, сохранённым в тайне ото всех под пологом ночи.
