Нет, для Везувиана безусловно в этом не было ничего такого. Но для меня это полная катастрофа. Крах всех надежд и мечтаний. Темная и бездонная пропасть стала совсем непроглядной.
— Нет! — вмиг вцепилась в рукав черной мантии, дрожа от подступающей истерики. — Ви, пожалуйста, что угодно только не это. У меня экзамен! Делай что пожелаешь, хочешь, выпори, хочешь, еще как-нибудь накажи, на кухню на неделю отправь, да хоть в изоляторе запри, только не отнимай выходные.
— Изолятор, говоришь? — при упоминании самой суровой меры наказания, если не считать отчисления, лицо Везувиана Брагденвиля озарила такая коварная улыбка, что я пожалела о каждом своем слове. Уж больно хорошо я знаю выражения этого лица, и догадываюсь, чем это может обернуться. — Пожалуй, это вариант. Таких злостных нарушителей дисциплины надо изолировать.
И кто меня за язык тянул. Туда ведь минимум на двенадцать часов помещают, если учитывать, что за окном уже почти полночь, сидеть придется до полудня. Из-за этого я пропущу большую часть лекций и погрязну в долгах. И у меня будет только половина дня, чтобы с ними разобраться. А это практически нереально. С другой стороны. Лучше так, чем совсем не иметь надежды.
— И не поставишь вопрос об отчислении? — ну так, на всякий случай уточнила адептка.
— Нет. Мне легче тебя выпороть. — Мужчина говорил вполне серьезно, очень бережно обнимая лицо ладонями. — Ты слишком много для меня значишь, чтобы я смог тебя отпустить. Но ты хоть понимаешь, как тяжело каждый раз тебя наказывать? — поразившись теплоте в его голосе, я просто кивнула. — Ни черта ты не понимаешь, Ру. — Почти простонал он отчаянно, опустив руки и голову мне на колени, и попытался зарыться лицом в складках тех лохмотьев, что раньше звались накидкой. — Ты даже не понимаешь, что со мной делаешь.
— Что? — прохрипела я, потеряв голос от волнения, потому что не понимала о чем речь.
— Малыш… — Мужчина вновь поднял голову, зеленые глаза смотрели с такой тоской. Такие прекрасные как драгоценные камни желто-зеленые глаза. — Я убивать готов всякого, кто к тебе прикоснется и причинит боль. И ведь убью когда-нибудь. И твоих обидчиков и тебя заодно. А ты как будто специально на рожон лезешь.
— Ви, — у меня появилось острое желание оправдаться. — Я не…
— Я знаю, что не специально. — Уголки его губ дернулись в горькой улыбке, вот только эта улыбка быстро сошла на нет. — Но как же это бесит. Особенно это. И почему ты такая безголовая? Почему ты не видишь, что сводишь меня с ума, Руби? — шептал Виан, прислонившись лбом к моему лбу.
