Истекла первая минута в песочных часах, а я увидела, как заблестели глаза Грымзы, как быстро расширялись и сужались зрачки, губы растянулись в глупой улыбке. Кроме реакции зрачков ничего необычного, что и было отмечено в дневнике. Еще через минуту грубый раздражающий смех пронесся по подвалу, что тоже было вполне предсказуемо.
— Ну, ты и дрянь! — выдала женщина и на четвереньках поползла ближе ко мне.
— Я о тебе того же мнения. — Лениво бросила я, перестав наблюдать за жертвой, чтобы взять пустую кружку с соседнего стола, которая могла понадобиться совсем скоро. Грымзу накрывало быстрее, чем меня.
— Мерзкая невоспитанная тварь.
— И тут ты открытия не сделала. — Решила я подлить масла в огонь, пока надзирательница шла на контакт.
— Убью! — скрюченные пальцы чуть не ухватили мою ногу.
Зачерпнув немного воды из ведра, резко выплеснула ей на руку, и уже через секунду сморщенная кожа покрылась коркой льда. Маги, ринувшиеся пресечь попытку убиения меня, или чтобы помочь с этим весьма важным делом, замерли на месте, оглушенные нечеловеческим воплем. Я же под взглядами присутствующих старалась казаться хладнокровной. Они не должны понять, что действие яда подходит к концу, и скоро я протрезвею, а значит, буду в разы осторожнее и бдительнее.
— А теперь перейдем к делу. — Вновь зачерпнув воды в кружку, я встала и подошла вплотную к клетке. — Хорошо, когда холодно?
— Да. — Жадно облизнула губы Грымза, глядя на кружку.
На ее шее пульсировали вены, дыхание стало прерывистым и глубоким, кожа покраснела, а корка льда на руке почти растаяла. Кто-то горел изнутри.
— Отлично. — Ехидно усмехнулась я и набрала в грудь побольше воздуха, чтобы на пределе слышимости выдохнуть: — Шар-ка!
Защитный круг тут же вспыхнул синим пламенем, отрезая нас от мужчин, чьи лица вытянулись от удивления. Они не смогли бы преодолеть барьер, не зная, как он построен, а я не могла из него выйти пока пламя не потухнет. Идеальная ловушка и идеальная защита. Попытка пройти сквозь преграду может обернуться весьма печально.
— Еще хочешь? — откровенное издевательство, ибо женщина не сводила взгляда с желаемого, а я специально мотала кружкой перед ее носом. — Тогда ответь на вопрос, герцогиня Брагденвиль тебе заплатила, чтобы меня чаще наказывали и избивали?
Утвердительный ответ, и немного жидкости пролилось ей на ноги. Самая изощренная пытка над тем, кто вот-вот может умереть. Давать желаемого по чуть-чуть и смотреть, как он корчится, желая получить больше. Признаться честно, мне доставляло это удовольствие. Самый ненавистный во всей Академии человек ползает у моих ног и молит о пощаде. И ведь совесть не проснулась даже, полагая, что двенадцать лет мучений стоили этих минут.
