И все-таки, несмотря ни на что, первоначальное чувство гордости и восхищения не покидало меня, а, наоборот, час от часу крепло, проникаясь сознанием грандиозности и значительности сделанного. Я отлично понимал, как необходима в прифронтовых условиях такая транспортная магистраль, которая бы смогла действовать бесперебойно и круглосуточно. Сколько же понадобилось терпения и тяжелого человеческого труда, чтобы проложить сквозь лесную глухомань и трясину эту дорогу-невидимку! Шофер рассказал мне, что немцы догадываются о ее существовании, но найти, как ни бьются, не могут.
— И не найдут! — заверил я его. — Сам летчик: знаю.
До своего полка мне удалось добраться только на пятый, если считать с момента аварии, день. Меня уже и не ждали — думали, погиб. Один лишь штурман полка майор Гальченко не терял надежды. До него, оказывается, дошли слухи от пехотинцев с передовой, видевших, как какой-то «ил», дымя мотором, перевалил несколько дней назад через линию фронта. Точный день, однако, они назвать не смогли, но Гальченко все же воспрянул духом. И теперь не скрывал радости, что оказался прав. Хватив меня своей огромной ручищей по спине, Гальченко громогласно заявил, что лично он в моем возвращении нисколько не сомневался.
— Молодец, Жорка! Сердцем чуял: зря тебя отпевали. Вот ты и притопал. А как иначе! Раз сразу не гробанулся, значит, обязан выкарабкаться. Верно я говорю? Ну ладно, иди, сержант, отдохни малость. Заслужил!
Правда, отдохнуть в тот раз мне не удалось. Через полчаса меня разыскал все тот же Гальченко.
— Слушай, Береговой… — смущенно развел он руками. — Отдых отменяется! Только что передали из разведотдела дивизии: возле Нелидова обнаружен состав с танками и артиллерией. Под парами стоит, как бы не ушел… Одним словом, надо перехватить! Так что, сержант, давай к самолетам! И чтоб не отставать, учти: я на ногу скорый.
Скорым штурман полка был не только на ноги. Не прошло и десяти минут, как звено штурмовиков уже было в воздухе. Вел группу сам Гальченко. Я оторвался от аэродрома последним и замыкал строй. Машина, на которой я летел, принадлежала летчику, отправленному накануне в полевой госпиталь — ранило осколком в плечо. «Дважды в одну воронку снаряды не падают! — мелькнуло в голове утешительное присловье пехотинцев. — Авось и меня второй раз подряд не собьют. А то жив останешься — стыда не оберешься! Машин, скажут, на тебя, сержант, не напасешься»…
Утешаться, впрочем, было уже некогда: под крылом показалось Нелидово. Появились мы там, судя по всему, для немцев неожиданно, но железнодорожная станция, тем не менее, оказалась пустой. Гул наших моторов возымел привычное действие. Видно было, как в панике разбегались в разные стороны маленькие человеческие фигурки. Переведя машину в набор высоты, я заметил за поворотом успевший уйти со станции эшелон — он быстро набирал скорость. И сразу в наушниках загремел бас Гальченко:
