Я оделась и пошла подышать воздухом в парк. Мусташ, первый курьер Первого консула, проходил по той же аллее, что и я. Он догнал меня, и я, позабыв про все данные мне советы, открылась этому человеку с военной, как мне показалось, выправкой. Из всего моего окружения, в котором я вынуждена была находиться в течение этих нескончаемых дней, он один мог меня понять. Я рассказала ему обо всем, что мучило меня. Он предложил мне прийти позавтракать к нему домой, в маленький домик, который у него был в деревне Сен-Клу. Во время завтрака я не прекращала жаловаться, а он слушал меня, как старый и самый настоящий друг. За десертом я сказала:
— Все решено, мой дорогой Мусташ. Если вы испытываете дружеские чувства к храброму драгуну, который изнемог уже в своем несчастье, вы предоставите тому доказательство. Помогите мне найти карету, чтобы вернуться в Париж, и добудьте без скандала из моей комнаты мою дорожную сумку, где лежат девятьсот франков, которые мне дала мадам Бонапарт. Я хочу исчезнуть, ни с кем не попрощавшись; так как я очень боюсь, что меня вынудят остаться.
Первый курьер, который был военным человеком, но сумел найти в себе силы приспособиться к жизни при дворе, ответил, что все сделает, если я немного подожду. Он мог бы мне заявить, что уезжать так резко — это противоречит всем правилам вежливости, что у него было больше времени, чтобы привыкнуть к своему нынешнему блестящему положению, что я рискую показаться неблагодарной по отношению к столь благосклонным и знаменитым хозяевам. Но он даже не стал пытаться это сделать, он просто пожалел меня и посочувствовал мне. Без сомнения, его наивная душа, как и моя, полностью отдалась во власть ситуации и была неспособна думать и предусматривать последствия.
Когда драгоценная сумка была забрана из моей комнаты, я украдкой улизнула, почти бежала из прекрасного замка Сен-Клу, куда я совсем недавно попала столь шумно, на белом коне и с видом триумфатора. Вот так хорошие советы господина Денона, попавшие в неправильную голову, не дали никакого положительного результата. Вот так, несмотря на волю величайшего гения всех времен, человека, который даровал троны, пророчество генерала Виктора не сбылось, и мадемуазель Сан-Жен упустила свою удачу.
Девятьсот франков послужили мне, если выражаться по-солдатски, на то, чтобы набить животы драгун в казарме Аве-Мария. Мой полковник был рад моему возвращению и тому, что я пожертвовала удачей, отдав предпочтение воинской службе, он живо пожал мне руку. Он мне поклялся, что пока он будет командовать полком, его маленький драгун Сан-Жен всегда будет иметь кусок хлеба.
