Ричард словно впал в оцепенение, он едва мог поверить, что она ушла. Кара так долго была на его стороне, сражаясь за него, сражаясь вместе с ним, что стала ему сестрой, вездесущей заступницей и другом. Еще большую боль причиняло то, что она отдала свою жизнь, чтобы он мог жить. Он чувствовал себя виновным, ответственным за ее смерть.
Ричард знал, что большинство солдат пришли в изумление, когда он восстал из мертвых. Он был по–настоящему жив и снова находился среди них, но солдаты Первой Когорты вполне ожидали, что магистр Рал способен на выдающиеся деяния, которые выходят за рамки их воображения. В конце концов, они были сталью против стали, а он был магией против магии. Магия была для них чужда и полна тайн, но они не раз видели ее мощь.
Солдаты были потрясены, когда Ричард выбежал через проломленный дверной проем, живой и готовый помочь им драться с полулюдьми, наводнившими цитадель. Хотя на них напал крупный отряд полулюдей, он оказался не тем, чего сперва ожидал Ричард. Это не были Шан–так, посланные Повелителем мертвых и Ханнисом Арком.
Эта группа полулюдей вышла на охоту за душами, когда появилась брешь в стенах, ограждавших третье царство. Они тоже стремились сожрать живых в надежде завладеть их душой, но сражались не так хорошо, как императорские легионы Шан–так. Тем не менее, до того, как ворваться в цитадель, они убили немало людей в самой Сааведре.
Ричард повел солдат вниз, в город, чтобы изничтожить врагов — всех до последнего. Их нетрудно было отыскать, они не убегали от солдат. Завидев Ричарда и Первую Когорту, они сами выходили из зданий и переулков, торопясь воспользоваться возможностью захватить душу, но вместо этого они были порублены на куски с безжалостной эффективностью, с которой могли действовать лишь солдаты Первой Когорты и клинок Ричарда.
В отличие от прощания с Карой, для сотен погибших полулюдей была вырыта общая яма. Никто не произнес над ними речь, никто не будет ни скучать по ним, ни вспоминать их.
Повернувшись к трем Морд—Сит, стоявшим за его спиной, Ричард снял через голову цепочку с эйджилом Кары.
— Я носил эйджилы женщин, что погибли за меня, — сказал он, пытаясь совладать с голосом. — Я не в силах носить еще и этот. Он будет напоминать мне о каждой мелочи, в которой я подвел ее. Я хочу отдать его тебе, Кассия, в надежде, что вместо боли к тебе перейдет ее сила.
Кассия кивнула, не доверяя своему голосу. Как и большинство Морд—Сит, она не знала, как реагировать, когда к ней относятся с искренним уважением. Молодых женщин, которых захватывали и воспитывали как Морд—Сит, ценили едва ли больше дикой собаки и держали на цепи, истязая, чтобы ожесточить и вышколить.
