Глаза щипало от потекшей туши, и я поморщилась.
— Дайте полотенчико, а? Я же по делу, за помощью к вам приехала. А вы… И вообще, вот! — Я на ощупь вытащила из выреза футболки золотой крестик и продемонстрировала его, слегка приоткрыв один глаз, чтобы все же увидеть, с кем говорю.
Сухощавый старичок с загорелым морщинистым лицом, стоящий на пороге, смотрел на меня строго и недоверчиво.
— То есть ты не нечисть? — уточнил хозяин дома и перекрестил меня.
— Батюшка, ну вы же сами видите, — огорченно отозвалась я. — Помощь нужна ваша. Очень нужна. У вас же есть дома всё необходимое, чтобы место освятить?
— Да вижу, вижу, — не торопился менять свой недоверчивый настрой дедуля. — В машине кто? Смерть с ним рядом витает.
— Он обезвредит то, что найдем. А потом уж вы. Никак нам без вас. Сами не справимся. Точнее, он не справится. Я-то вообще не по этим делам.
— Некромант, значит, — огорошил меня батюшка.
Я даже оба глаза распахнула, за что тут же поплатилась. От потекшей туши защипало сильнее, и слезы потекли.
— Тьфу, ч… чтоб эту тушь не водостойкую! — в сердцах выругалась я, лишь в последний момент сообразив, с кем говорю, и быстро заменив ругательство на другое слово.
— В дом не пущу ни тебя, ни некроманта. Нечего вам в моем жилище делать, — притворился священник, что не заметил мою оговорку. — Держи полотенце. Умывальник во дворе, мыло там же. Освященное! — хмыкнул он и легонько развернул меня в нужном направлении. — А потом поговорим.
Через три минуты я с идеально чистым лицом, на котором не осталось ни грамма косметики, сидела на простой деревянной лавке во дворе и рассказывала.
— …Мы не знаем, что там. Чувствуем только — что-то плохое. Мой коллега должен обезвредить, ну а вы, если согласитесь, освятить. Все же столько людей в том храме расстреляли во время войны. Мне сказали, что братская могила где-то неподалеку была. Вероятно, многих позднее нашли и перезахоронили, но, сами понимаете, в те времена никто их не отпевал.
— Ты мне-то не рассказывай, Арина. Я воевал, не по чужим рассказам знаю, что творилось в те годы. А я вижу не только то, что обычные люди. Поэтому…
— Воевали? — опешила я. — Вы же священник. Вам же нельзя.
— Священником я стал позднее, — помолчав, отозвался он. — Ты вот ведьма, — тут он меня перекрестил, с неодобрением поджав губы, — а если бы война началась, неужто пряталась бы за чужими спинами и отсиживалась в тылу? С твоими-то способностями. Или все же пошла бы Родину защищать?
