Одноклассницам он нравился — возможно, помогали магические способности. Изучение прекрасного пола затянулось и вместе с ним поступило в физтех. Там в одном из залов висел портрет его деда. Как здорово, если бы и его портрет красовался рядом! Хорошо быть секретным физиком, академиком и гордостью государства, пользоваться любовью партии, правительства и нежных дам. Листая учебник Льва Ландау, он поставил задачу потеснить уважаемого научного мэтра с пьедестала главного ловеласа среди учёных.
Институт пролетал незаметно. Максим учился хорошо, почти не прикладывая к этому усилий. На первом курсе уже отлично справлялся с самыми сложными пуговицами женского гардероба. И слыл авторитетом у своих многочисленных последователей в студенческой среде. Хотя большинство единомышленников к этой теме добавляли серьёзные исследования сочетаемости различных спиртных напитков. Особенно тщательно изучался коктейль из смеси портвейна и пива.
Преподаватели, в свою очередь, стремились завладеть сердцами студентов. Их томила идея привить тягу к знаниям, наполнить лохматые головы чудесными идеями, смелыми теориями и выпустить в мир, ожидающий пополнения гениев. На лекциях декан с упоением излагал озарения, посещавшие его ночами. Но большинство дремало, в глубине спящей души стыдясь своего несовершенства. Трудно внимать великому, если лёг под утро. Конфликт интересов постепенно сглаживался взаимным привыканием. Затем наступила фаза привязанности, сменившаяся со временем тихой любовью. Студенты и не догадывались, что при финальном распределении глаза суровых профессоров будут блестеть нечаянной слезой.
К последнему курсу Максим понял, что изучение женщин более-менее завершено. Тайны ушли одна за другой, загадки нашли ответы. Параллельно закончил штудирование Библии и решил взяться за «Бхагавадгиту» и Коран. Тут, словно по волшебству, подвернулась секта, называвшаяся «Кружком изотерических исследований», под руководством крепкого мужчины, похожего на Карла Маркса из-за бурной растительности, окружающей горящие расчётливым безумием глаза. В эзотерическом кружке он впервые увидел стопку затёртых машинописных листов высотою в метр, на первом из которых было написано непонятное слово «Зогар». Максима захватил текст в силу его абсолютной непостижимости и загадочности. Он читал с восторгом, упиваясь полным непониманием сущности происходящего. Это было круто.
«Братьев» в секте было мало. В основном «сёстры» — разведённые оккультные барышни в возрасте тридцати пяти — сорока лет, которые с восторгом восприняли появление Максима. От них он познал поэзию Серебряного века:
