Я защищаюсь. Я собираю последние резервы и бросаю их в бой.
- Но все-таки отпечатки пальцев? Вы сами сказали, шансы на совпадение равны одной шестидесятичетырехмиллиардной…
- Если есть образец, можно взять кусочек мягкого пластика и изготовить факсимиле, которое вполне заменит настоящий палец и даст отличный отпечаток.
- А то, что несколько свидетелей видели Гереро на Индепенденс-стрит своими глазами? И его машина?
- Человек, игравший роль Гереро, приезжал туда только вечером. И в мягкой маске, очень похожей на лицо Гереро. Это уж совсем нетрудно. Ну а достать «шеворд» модели «клинэр» - это сущие пустяки. Для этого надо просто заплатить восемь тысяч. Только и всего.
- А фонограмма? Голос Гереро?
Ламонт улыбнулся. Улыбка была скромной и даже застенчивой. Он потер руки, словно вымыл их.
- О, это, конечно, не кусочек пластика. Это, дорогом мой Рондол, посложнее. Обычно говорят, что лучше раз увидеть, чем сто раз услышать, но в нашем случае это не совсем так…
Профессор вынул из шкафа маленький кассетный магнитофон, лукаво посмотрел па меня и нажал клавишу. Послышался необыкновенно знакомый голос:
- Джентльмены! Перед вами человек, который вчера ограбил Первый Шервудский банк…
Голос был знаком мне потому, что принадлежал мне. Это был мой голос. Мой и ничей иной. И он произносил слова, которые я никогда не говорил. Никогда мой язык, небо, гортань, звуковые связки не участвовали в образовании этих звуков. И тем не менее они только что прозвучали. И прозвучали наяву. Я начинал понимать Гереро…
- Это, разумеется, шутка, - довольно засмеялся Ламонт. - Вчера я записал ваш голос, когда мы беседовали с вами, потом моя машина проанализировала все составляющие вашей фонограммы и синтезировала несколько слов, которые я задал ей. Звучит это, конечно, просто, но я потратил на свой синтезатор шестнадцать лет жизни. Я бы никогда, наверное, не смог завершить этой работы, как не смогли завершить ее многие другие физики, если бы не Гереро. Я уже не помню, когда мне впервые пришла в голову мысль использовать его голос для ложного обвинения, но вы не представляете, какой это творческий потенциал - ненависть! Я работал как одержимый, и я добился того, что не смог сделать никто в мире! - Профессор гордо выпрямился, и его маленькая фигурка сразу стала больше. - Да, дорогой мистер. Рондол, я это сделал! И самоуверенный Ланс Гереро, человек, который, как он сам любил выражаться, держал быка за рога, лежит замороженный, а скоро превратится в измененного и будет брести по жизни тихой, кроткой тенью. Он, шумный, громкий, никогда не оглядывавшийся, он, шедший только вперед и не глядевший себе под ноги, он, сметавший все, он станет измененным! Тихой, кроткой тенью, шарахающейся от любого насилия, от любого громкого крика, будет идти Ланс Гереро…
