- Только для собственного удовольствия.
Мне показалось, что за время нашего разговора Гереро стал меньше. Как будто вместе с самоуверенностью и агрессивностью он терял и вес. Он помолчал и спросил:
- А если суд признает меня виновным?
- У нас будет полтора-два месяца для апелляции, во время которых вы будете в спячке. Вы ведь знаете, что это такое?
- Да-а…
- Подсудимые просто-напросто замораживаются. Очень гуманно и экономично. Восемнадцать квадратных футов площади и полкиловатта в сутки.
- А потом?
- Если мы выиграем дело в апелляционном суде, вас разморозят, пожмут вам руку и отпустят домой.
- А если проиграем?
- После приговора, а он в таких случаях, как ваш, то есть предумышленное убийство, допускает только два варианта: смерть или полная переделка, вы сами выбираете форму наказания и даете подписку. Если вы выбираете смерть, то после отказа апелляционного суда вы тихо и незаметно для себя переселяетесь в мир иной. Когда-то для казни включали ток на электрическом стуле. Теперь его выключат. Ежели вы выбрали полную переделку, вас, не приводя в сознание, подвергают так называемой психокорректировке, размораживают, проверяют и отпускают домой.
- А какова статистика? Выбирает ли кто-нибудь смерть?
- Вы не поверите, мистер Гереро, если я вам скажу, что около шестидесяти процентов подсудимых, приговоренных к смерти или полной переделке, предпочитают смерть.
- Почему?
- Вы когда-нибудь видели измененных?
- Н-нет, не думаю…
- Вообще-то, строго говоря, они остаются теми же людьми. Допустим, вы подвергаетесь полной переделке. Вы остаетесь тем же Лансом Гереро, вы знаете, что вы Ланс Гереро, узнаете всех друзей и знакомых, помните свою предыдущую жизнь. Но вы начисто лишены агрессивности, вы не можете никому причинить зла, вы даже не можете соврать. Есть ли место для такого человека в нашей системе? Ведь он как святой, а святые как-то неважно вписываются в частнопредпринимательское соревновательное общество…
Мне было стыдно за себя, но я ничего не мог поделать. Я испытывал удовольствие, глядя, как с Ланса Гереро, словно шелуха с луковицы, сшелушиваются все новые и новые слои, обнажая его испуганное, человеческое естество.
- Гизела, - сказал я, входя в контору, - как вы думаете, чем я собираюсь сейчас заняться?
Секретарша внимательно посмотрела на меня.
- Неужели все-таки дело? - недоверчиво спросила она.
- Дело - это пустяки. Главное, я сейчас сяду за свой старый, добрый стол и…
