Хейка пожал плечами, пришиб одну форель и шлепнул ее на дно, словно хотел этим подкрепить свои слова.
- Этот человек много бродил по свету, Эрих, видел тропическое солнце и охотился на тигров. Когда нам нечего было делать, он показывай свои фотоснимки и пояснял их несколькими ломаными шведскими словами. Если дело касалось охоты, мне объяснения не требовались.
Однажды он захотел испытать меня, указал на летящего сарыча и дал понять, чтобы я его сбил. Этого я, конечно, не мог. Тогда он прикрепил оптический прицел на свой «Дриллинг» и сбил его.
Тут я представил себе вытянутое лицо Хейки и потихоньку выругался. Хейка нашел это правильным и кивнул головой.
- Я тоже выругался,- сказал он.- Иностранец воспринял это как признание и улыбнулся. До чего бы мы дошли, Эрих, если бы каждый попадал и никто больше не давал маху? Тогда очень скоро не осталось бы крупной дичи. Иностранца это, конечно, не касалось. Он не живет, как мы, охотой и рыбной ловлей. Чтобы раз стрельнуть, он должен еще и платить.
Вместо охоты на медведя он занялся ловлей лососей. Их не нужно долго искать. Если повезет, дело пойдет конвейером. Так было и с ним. В первое утро он приволок три крупных экземпляра. «Что нам с ними делать?» - спросил я его, пораженный. Одного он разрезал, чтобы приготовить обед, остальных бросил к наловленным форелям. Делать нечего, пришлось взвалить форелей и лососей на спину и оттащить, чтобы они не испортились. Я и так мог каждый день ходить торговать лососями! «Но этого, конечно, не выдержит и сильнейший ходок по лесу»,-пытался я ему объяснить.
«Делай, что хочешь, только предоставь мне свободу действий!»,- казалось, хотел он сказать. Деньги за лососей он так или иначе не брал. Мне его лососи были ни к чему, потому что я их сам мог наловить. Чтобы они не пропадали и мне не приходилось бы подолгу путешествовать в деревню, что каждый раз занимало в оба конца два дня, я из пустой бочки соорудил коптильню и коптил рыбу на можжевельнике, отчего она приобретает особенно хороший вкус.
Иностранец рыбачил и рыбачил, так что я чуть не впал в отчаяние. Попав в такую беду, я однажды ночью взял его рыболовное снаряжение, привязал к нему камень и бросил на глубоком месте в озеро. «Где мои рыболовные принадлежности?» - спросил он меня на следующее утро. «Там»,- ответил я и показал на озеро. Тогда он засмеялся, похлопал меня по плечу и совсем не рассердился.
Теперь он вспомнил о своем разрешении на охоту. С «Дриллингом» он каждое утро отправлялся в лес, не проронив при этом ни слова. Я не верил в его опытность и посмеивался про себя на такоё усердие. Кто охотился в тропиках, не сразу у нас станет хорошим охотником. Местность и образ жизни зверей коренным образом отличаются.
