— Нет, конечно, — ответил Анжель, — и потом, я никакого интереса для вас не представляю. Я сам заинтересованное лицо, а это дело другое.
— И чем же вы заинтересованы? — спросил Жакмор, делая отчаянные усилия, чтобы поддерживать разговор.
— Всем и ничем. Жизнью. Я люблю жить.
— Везет же вам, — пробормотал Жакмор. Он залпом допил свой стакан. — Отличное вино. Можно еще?
— Конечно, конечно, не стесняйтесь, пожалуйста, будьте как дома, — сказал Анжель.
Вновь воцарилась тишина.
— Пойду проведаю вашу жену, ей, должно быть, скучно одной, — проговорил Жакмор, вставая.
— Да, да, разумеется. Потом заходите за мной. За кроватками поедем вместе на машине.
— Я скоро вернусь, — ответил Жакмор, вышел из комнаты и направился к лестнице.
Он тихонько постучал в дверь Клементины и услышал в ответ «Войдите!». В кровати Клементины лежала сама Клементина и трое младенцев. Один у левого бока и двое у правого.
— Это я, — сказал Жакмор. — Зашел узнать, не нужно ли вам чего-нибудь?
— Нет, ничего. Кроватки скоро будут готовы?
— Думаю, уже готовы, — ответил Жакмор.
— Какие они? — спросила Клементина.
— Гм... Мне кажется, он решил их сделать не совсем так, как вы просили; одну, трехместную, два места вдоль и одно поперек...
— А вторую, побольше?
— Я ему говорил, но... — осторожно ответил Жакмор, не вдаваясь в подробности.
Немного подумав, Клементина спросила:
— Вы хорошо устроились?
— Все отлично, — заверил Жакмор.
— Значит, вы ни в чем не нуждаетесь?
— Совершенно ни в чем.
В это время один из пачкунов беспокойно задвигался, было видно, что ему не по себе. Потом в его животе заворчало, будто что-то скатилось вниз, и обезьянья мордочка разгладилась.
Клементина нежно заулыбалась и похлопала его по животику.
— Ничего, ничего, слегка кольнуло моего птенчика, — сказала она. Тут и второй захныкал. Клементина взглянула на часы.
— Пора кормить.
— Ухожу, ухожу, — прошептал Жакмор и тихонько вышел.
Клементина схватила младенца на руки и стала рассматривать. Это был Ноэль. Его рот растянулся до ушей, но он не плакал, а как-то дрожаще поскрипывал. Она быстро положила его и освободила грудь, потом снова взяла и поднесла к соску. Тот учащенно, чуть не задыхаясь, задышал. Тогда она быстрым движением отодвинула его от груди. Струйка молока брызнула, и, не попав в рот, скатилась по упругой коже. Ноэль, придя в неистовство от этого, заорал. Клементина вновь поднесла его к груди, и он, еще продолжая попискивать, стал жадно пить. Она опять отняла у него сосок.
