"1. Из сведений о противнике следует, что он отходит за линию Висла Нарев и больше не собирается вести впереди этой линии решающие бои...
...Его уничтожение на западном берегу Вислы, будет едва ли возможно... (подчеркнуто нами. - Д. П.)
2. В связи с этим ставятся следующие задачи: группа армий "Север" быстро продвигается 3-й армией через Нарев, чтобы воспрепятствовать планомерному созданию обороны реки, и далее развивает наступление через Буг в направлении Варшава - Седлец, чтобы свернуть с севера фронта на Висле...
Группа армий "Юг", одновременно с уничтожением группы "Лодзь", препятствует созданию обороны на Висле... 14-я армия наносит удар через Сан в общем направлении Люблин...
Дальнейшая оперативная цель: охват остатков польских главных сил восточнее Вислы" (подчеркнуто нами. - Д. П.){106}.
Несмотря на все усилия немецко-фашистской авиации, ей не удалось полностью сорвать стратегические перевозки польской армии. Более того, эффект воздействия с воздуха против железнодорожной сети был в целом невелик{107}.
В области политических отношений первые три дня войны означали переход от мюнхенского курса мирного времени к политике "странной войны" - военному варианту той же мюнхенской политики. Гитлер стремился в эти дни политическими средствами оттянуть вступление Англии и Франции в войну и выиграть время для возможно более глубокого продвижения своих войск в Польше.
Утром 1 сентября Гитлер выступил с речью, в которой сказал: "Германия не имеет никаких интересов на Западе"{108}. В те же часы Бек обратился к Парижу и Лондону: польское правительство уверено, что "...может рассчитывать на немедленную помощь союзников"{109}. Однако Боннэ немедленно ответил, что без согласия парламента ничего сделать нельзя, но что парламент соберется лишь 2-го{110}. Французское правительство ухватилось за предложение Муссолини созвать мирную конференцию{111}, которая, как телеграфировал Боннэ в Рим, позволит "достигнуть всеобщего умиротворения"{112}. Опять жаргон и дела Мюнхена! Но Бек в 21:30 заявил французам: "Речь больше не идет о конференции, а о том, чтобы союзники дали совместный отпор и сопротивлялись наступлению"{113}. Тем временем английский посол вручил Риббентропу ноту: английское правительство без колебаний выполнит свои обязательства Польше, если Германия не отведет с польской территории свои войска.
Беспокойство поляков росло. Утром 2-го польский посол в Париже настаивал на немедленном выступлении Франции, но получил ответ, что парламент "соберется сегодня после обеда".
