— Обещаю, обещаю! Это не повторится!
В настроении присутствующих произошла резкая перемена. Все радовались, зловещая тень страха больше не омрачала лица печатников; они ликовали, точно приговоренные к смерти, получившие весть о помиловании. Навсенаплюй взял с мага честное слово, что он не покинет замок, а напротив — станет его охранять, потом добавил:
— У заклятия была зловещая цель. Думаю, невидимки набирали и печатали чуть, чтоб израсходовать весь запас бумаги, сорвать контракт и разорить мастера Хорошо бы кто-нибудь сходил в типографию и посмотрел, что они там натворили. Ну, кто отважится?
Тишина, последовавшая за этим предложением, заполнила бы пространство в четыре акра и ушла на фут в глубину. И она все ширилась и сгущалась, ширилась и сгущалась. Наконец Мозес Хаас спросил в своей подлой манере:
— А сам почему не идешь?
Все невольно улыбнулись: Мозес попал в точку. Навсенаплюй изобразил на лице улыбку, но она получилась какая-то неискренняя.
— Скажу откровенно: не иду, потому что боюсь, — признался Навсенаплюй. — Кто здесь самый храбрый?
Почти все тотчас указали на Эрнеста Вассермана и засмеялись. Навсенаплюй приказал Эрнесту идти в типографию, но тот возмутился и презрительно сказал:
— Катись ты ко всем чертям, и не подумаю.
Тогда старая Катрина заявила с гордостью:
— Вы позабыли про моего мальчика. Уж он-то, конечно, не струсит Сходи, посмотри, что там творится, дитя мое.
Печатники думали, что Сорок четвертый откажется, но я был уверен, что он пойдет, и не ошибся; Сорок четвертый тут же вскочил, и когда он поравнялся с Навсенаплюем, тот погладил его по голове и похвалил за смелость Эрнест Вассерман, переполнившись злобой и завистью, поджал губы и пробурчал:
— Я вовсе не струсил, просто я вам не слуга и не собираюсь выполнять вздорные приказания каждого встречного и поперечного.
На сей раз печатники не засмеялись и не произнесли ни слова, но, вытащив линейки, принялись скрести ими по дереву; шум поднялся, будто завывала целая стая шакалов. Таким способом можно сломить упрямство самого упрямого осла; Эрнест Вассерман сдался и больше не подавал голоса. А Сорок четвертый явился с удивительной вестью:
— Невидимки закончили работу, она выполнена в совершенстве. Контракт спасен.
— Сообщите новость мастеру! — крикнул Навсенаплюй.
Маргет поднялась и тотчас поспешила гонцом к дяде; он понял из ее рассказа, что спасены и честь его, и кошелек; радостное известие подействовало на него, точно бальзам, — не прошло и часа, а уж он был если не совсем здоров, то близок к выздоровлению.
