- Ой, что ж теперь будет! - не выдержал Богдан. - Устоят ли наши вои?
- Должны устоять, - твердо сказал Мечник. - А иначе... Нет, такого и быть не может!
- Эй, гридень Богдан! - донеслось с кургана.
Богдан хлестнул плеткой застоявшегося коня, тот птицей рванулся к кургану.
Князь расстегивал застежку алого корзна - видно жарко стало. На его крупном, будто из каменной глыбы вырубленном лице блестели капли пота. Синие глаза смотрели сосредоточенно, тревожно.
- Скачи к челу, найди воеводу Перенега, он сменил раненого Вуефаста. Скажи: князь велел пособить левому крылу. Руки не перепутаешь - где левая, где правая? Нет? Торопись!
- Я мигом, княже!
"Лишь бы не стоять на месте, - думал Богдан. - Вот и мой час пришел! Пойду и я на хазар с пешей ратью..."
Он нашел Перенега под одиноким дубом, обожженным молнией. Воевода встретил гонца нетерпеливым вопросом:
- Добрую ли весть принес ты, гридень?
Узнав о приказе князя, он повеселел, немедля велел рынде кликнуть тысяцких. Потом снова повернулся к гридню:
- Передай князю, что наказ его сполним. У меня у самого руки давно руки чесались, охота была ударить по хазарину...
"А я? - хотелось спросить Богдану. - И меня с дружиной пошли, воевода!"
Но Перенег уже пошел к коню, прихрамывая на одну ногу, покалеченную давным-давно хазарской стрелой. И Богдан, раздосадованный тем, что его отослали обратно, поскакал к кургану.
А волны хазарской конницы все накатывались и накатывались на русский стан, ощетинившийся копьями, яростно отбивающийся мечами и топорами.
Это были не те хазары, которых Святослав с малых лет привык встречать в Киеве. Там, над Почайной, целую улицу занимали хазарские гости. Было у них что-то вроде своего караван-сарая, свои синагога и мечеть, поскольку часть их исповедовала иудейскую веру, а часть была мусульманами. Те хазары, длиннобородые, неторопливые, привозили в Киев на торжище дивные заморские ткани и узорочья, невиданных тонконогих коней и кареоких, стройных и пугливых рабынь. Завидев юного княжича, прохаживающегося с гриднями, купцы расплывались в улыбках, спешили одарить редкими восточными сладостями.
Это были не те хазары, что приезжали в Киев за данью, которой откупались русичи вот уже почти триста лет от их коварных набегов. Важные и неприступные на первых порах, они становились жадными и крикливыми, споря из-за каждой гривны. Все норовили урвать побольше - не столько для своей Хазарии, сколько для себя.
