1) никого в увольнительные не отпускают, ни под каким предлогом;
2) чтобы выйти из казармы, нужно разрешение насяльника — накрываются наши физкультуры;
3) на КПП усиленные патрули, без старшего или письменного пропуска не выпускают, проверка от администрации президента (а им какое дело до Десны?);
4) всех синяков закрывают дневальные в камере. Если водка обнаруживается в казарме, вливать ее в горло владельца, пока не сдохнет («двоих водочных трупов уже списали, никому ничего не было, и мне за это ничего не будет»):
5) как вишенка на торте: все старики переселяются в один кубрик, новички — в два других.
Не успели мы покайфовать от роскошных апартаментов, в которые переселились два дня назад, как пришлось переезжать на пальмы ближе к орущему ТВ. Пальмы — второй этаж кроватей: когда снизу шевелятся, наверху трусит, как обезьяну на пальме.
Пока из всего страшного списка на круговорот водки в казарме ничего не повлияло: сразу после построения в 15:00 часть народа побежала в сторону забора, и уже в 16:00 я наблюдал, как активист достает из широких штанин литр водки и наливает всем страждущим по кружкам аквавиту.
А по поводу невыпускания из казармы: в других ротах такое практиковалось. Снайпер С., попросившийся однажды в нашу казарму поиграть в шахматы, получил дружеский совет запихнуть и шахматы, и друзей, и водку себе в задницу (хотя он тоже непьющий). Сейчас С. в Гончаровском, ждет распределения вторые сутки без матраса на полу — понятно, что ему уже не до шахмат, зато может проснуться интерес к водке, а может пойти повеситься на шнурке за казармой, как уже случилось еще с одним парнем с неустойчивой нервной системой (уже второй самоубийца в Десне).
Вообще, конечно, грех нам роптать на здешние условия. Те знакомые, кого уже распределили по частям, рассказывают, что Десна — рай (пересказывать не буду — скоро сам смогу ощутить). Пока что в этом раю мы вечером покачали спину (на бег и турник сил не было, у меня и Ж.-старшего еще температура), посмотрели на две сотни людей, ждущих с обеда отправки на спортплощадке, послушали рассказы Ж. и Т. о прыжках с парашютом.
Надо черпать вдохновение в прекрасной природе — тут волшебные рассветы, закаты, ласковое солнышко днем и яркие звезды вечером. От шума казармы спасают наушники днем и вата ночью, и, как там Экклезиаст, кажется, говорил: «Все проходит, пройдет и это». А мне нужно пережить ночь рядом с главным бухарем и храпуном роты. Интересно, был ли Экклезиаст готов к такому испытанию?
