- Злишься? - Глупо спросил он.
А я, а что я? Натянула одеяло, сложила руки на груди и демонстративно отвернулась. Губы сжались, взгляд пытался найти устойчивую точку в окне, обратить всё внимание туда, и почти получилось, пока не почувствовала, что что-то касается моих запутанных от подушки волос. Я резко обернулась, чуть не вскрикнув, попыталась отодвинуться, да двигаться было некуда. Постель у меня одноместная, стоящая впритык к окну, разве что стёкла выбивай, да прыгай с третьего этажа.
- Боишься? - С той же идиотской интонацией спросил он, вновь пропустив прядь волос сквозь пальцы.
Я начала покрываться пятнами. Пальцы до боли вжались в одеяло, а в голове уже убила его раз пятнадцать, по-разному и особо тяжко. А этот наглец опёрся руками о постель и начал ко мне двигаться, всё ближе и ближе к моему лицу.
- Господин Дерек, покиньте мою комнату, немедленно!
Тихо получилось, но зато уверенно. А лицо его совсем близко замерло, что кажется, по спине холодный пот полился, или это температура возвращается? Но внутри я горела, и не только уже от злости, но и от стыда, а просто его дыхание щёку начало обжигать, а тут как не старайся, перечитал любовных романов и рефлексы появляются.
- Иначе что, леди Марита? - Еле слышно спросил он.
- Я позову родителей. - Ещё увереннее произнесла я.
- Они внизу, ужинают.
- Поверьте мне, я умею громко кричать.
- Это я проверю после свадьбы. - С ужасно пошлой гримасой отреагировал он. Нет, я не собиралась притворяться наивной девчонкой, которая не понимает столь толстые и неприличные намёки, я замахнулась рукой для второго удара по ещё розоватой щеке.
Но рука моя была перехвачена, и запястье сжали до боли, что сквозь зубы вырвался мой собственный рык. А мгновением позже меня приложили к собственной подушке и грубо поцеловали. Дерек серьёзно превосходил меня в силе, а слабой я себя не считала, и стало очень обидно, что брыкания мои были насмарку. Крикнуть у меня не получалось, так как даже воздуха набрать в лёгкие не давали, и под напором я сдалась. Отвечать на поцелуй не стала, хотя безумно захотелось, а сопротивляться перестала.
Нет, это был не первый мой поцелуй в жизни. Мои гуляния до утра действительно не были столь целомудренны, как казалось нашим родителям. Мы иногда выпивали, безобразничали, и порой играли в самую обычную бутылочку. Дальше поцелуев никогда не заходило, других неприличных вещей мы не делали, но в столице бы мне, наверное, уже оторвали за это голову.
