В варварские века, подобные нашему, самые высокие духовные вопросы не превосходят способа распределения излишков пищи между изнуренными народами, которые буквально умирают от голода, но древняя история знавала славные для человека времена, когда он мог еще сражаться за идеи.
Тот, кого интересует этот вопрос, и тот, для кого метафизика является чем-то более захватывающим, чем поиск самой благоприятной позиции в физической любви, то есть тот, чей дух следует только собственному органическому закону, — тот еще способен, когда ему необходимо, подняться по ступеням чистой абстракции до самых основ, принципов, и можно сказать (в этом я следую за Фабром д'Оливе), что люди в течение долгого времени верили в существование одного-единственного принципа — одухотворенности природы, от которой зависит всё.
Но однажды те же самые люди, приняв за основу изучение музыки, сделали ошеломляющее открытие[152]. Они обнаружили, что происхождение всех вещей имеет двойственную природу, в то время как они считали его простым, и что мир далек от того, чтобы сводиться к одному-единственному принципу, и является результатом сложного переплетения. Сомневаться не приходится: таковы факты; факты, то есть трансцендентальный анализ музыки или, скорее, происхождения звуков. Если углубиться в поисках образования звуков, обнаружишь два принципа, которые действуют параллельно и соединяются вместе, чтобы создать вибрацию. За пределами этого есть лишь чистая суть, абстракция, недоступная для анализа, недетерминированный абсолют, «Сверхчувственное», как называет его Фабр д'Оливе.
И между «Сверхчувственным» и миром, природой, созданием, как раз и существует гармония, вибрация, акустика, которая является первым переходом, самым тонким и самым гибким, объединяющая абстрактное с конкретным.
Больше, чем вкус, больше, чем свет, больше, чем осязание, больше, чем страстное волнение, больше, чем экзальтация возвышенной души с ее чистейшими помыслами и намерениями, — звук, акустическая вибрация, которая охватывает вкус, свет и подъем самых возвышенных страстей. Если происхождение звука двойственно, то и все двойственно. И здесь начинается смятение. И анархия, которая порождает войну, и избиение сторонников. И если существуют два принципа, два начала, то это неизменно мужское начало и женское.
Но, — и вот причина войны, — сторонники Мужского начала не верят в сосуществование принципов, и для них Мужское-сверхчувственное всегда остается тем единственным, что лежит в основе всего.
