— Нет, собственница. Ты же моим был, — и она широко улыбнулась. — И сейчас… мой? — неуверенно, с надеждой.
Напряжение между ними немного спало. Зато вернулось прежнее ощущение какого-то полного взаимопонимания и общих мыслей. Такой глобальной близости между ними, как между самыми родными. И доверия, когда знаешь, что можешь что угодно сказать…
— Твой… — он вновь хмыкнул. — Но тогда и мне было шестнадцать, малыш, — его улыбка стала немного ироничной. А вот руки оставались все такими же теплыми и ласковыми. И обнимали ее. — А за тебя сейчас дадут больше, чем ты весишь, маленькая моя… — теперь он заломил бровь, продолжая внимательно ее разглядывать.
Она моргнула пару раз, даже нахмурилась, пытаясь понять его намеки и недомолвки. Пока дошло, на что Кузьма намекает… Расплылась в улыбке просто.
— Я на тебя жаловаться не буду, это точно, — рассмеялась она, вдруг почувствовав себя нереально смелой.
Он тоже ухмыльнулся шире из-за ее слов.
— Тсс, малыш, мы с тобой никуда торопиться не будем, — подмигнул Кузьма. — Вся жизнь впереди…
Кристина, уже отдышавшись, вдруг решилась все-таки, протянула руку и обняла его лицо, по щекам провела, колючим и шершавым. А ей так нравилось это ощущение, что пальцы тряслись.
— Я тебя столько месяцев ждала, Кузьма, — прошептала Кристина, зажмурившись.
Прижалась своим лбом к его макушке, такой непривычной — стриженой коротко-коротко. Он без вихров своих совсем другим смотрелся, непривычным. И до рези в груди — родным в то же время.
Слишком много всего было: эмоции такой силы сердце и душу переполняли, что не хватало дыхания. И слов она таких еще не знала, чтобы это все выразить, рассказать ему…
А он повернул голову и, совсем как она недавно хотела, провел губами по ее ладони, прижался к самому центру, целуя.
— Я каждое твое письмо читал раз десять, наверное, маленькая.
Поднял голову, заглянул в глаза снизу вверх. И она засмотрелась. Утонула в этом темно-карем взгляде. Потерялась. И непонятно, даже страшно немного. И неясно, куда все вывернуть может. И как все повернулось бы — неясно. Но в этот момент раздался звонок в дверь: резкий и громкий, заставивший ее вздрогнуть. Кузьма крепче сжал свои руки, все еще обнимающие Кристину.
— Дядя Гриша вернулся, — неловко улыбнувшись, объяснила она в ответ на его взгляд в сторону двери. — Он всегда звонит, не открывает сам. Говорит, что это — счастье, когда дома кто-то есть и тебя встречают.
Кузьма улыбнулся:
— Во многом он прав, кажется. Пока не был тут — по-новому вас всех оценил. Соскучился страшно, — на минуту он прижался лицом к ее коленям, отчего Кристина взбудораженно поджала пальцы на ступнях.
