Так я это и проделываю. Я застенчива от природы, но рано поняла, что если смогу не замечать взглядов, наблюдающих за мной, то смогу полностью отдаться во власти танца. В конце выступления я хватаюсь за мерцающий серебряный шест и вращаюсь, прижавшись к нему спиной. Фигуры, укрытые тенью, наблюдают за каждым моим движением, когда я начинаю кружиться в темноте, я в недосягаемости для них, но они умоляют меня продолжать. Медленно я скольжу вниз по металлическому шесту, мои ноги согнуты в коленях и широко разведены, открывая взгляду блестящую золотую полоску, которая служит барьером между взглядами окружающих и наиболее интимной частью меня.
Есть что-то волнующее в том, что я обнажаюсь для посторонних глаз. Это — уверенность, что все их взгляды сосредоточены на мне, на каждом моем движением, сколь бы мало оно ни было, и что я воздействую на них. Все это дает мне чувство контроля, власти. Я толкаю этих людей на грань, испытывая пределы их силы воли, ведь единственное, что они могут, — это наблюдать.
И дать мне свои деньги.
Опускаясь на колени, я ползу по сцене. Я одета в золотистый эластичный наряд, от чего с каждым движением моя грудь качается, создавая гипнотический эффект. Мужчины в восторге от груди, и, к счастью, у меня уж точно есть, что выставить напоказ.
В нескольких футах от конца сцены, оценивая нужное расстояние, я скольжу руками крест-накрест по жесткой прохладной поверхности, как кошка. Встречаясь глазами с темнотой, я знаю, что любой, кто находится на противоположной стороне, встречает мой взгляд с напряженным желанием. Расслабляя спину, я поднимаю руки над головой и вытягиваю свои длинные ноги вверх, широко раздвинув их, а затем снова плотно сжимая. Моя спина выгибается дугой, поднимая грудь вверх. Представление того, как, должно быть, я выгляжу со стороны — почти обнаженная, убогая и нуждающаяся, мое тело двигается и выгибается, призывая взять меня прямо здесь и сейчас — заставляет меня испытывать бессмысленную тревогу. Как будто той немногой одежды, что сейчас на мне, становится слишком много, и она хочет задушить меня.
Нет, я не эксгибиционистка, но бывают ситуации, как эта, когда почти непреодолимая необходимость отойти от своих собственных границ угрожает уничтожить меня. Мне приходится прикладывать все усилия, чтобы остановиться.
Поворачиваясь на живот, я становлюсь на колени, затем вновь тянусь к шесту и подтягиваюсь. Опираясь обеими руками, я поднимаюсь с пола и поднимаю вверх обе ноги, рисуя ими полный круг. Сцену заваливают деньгами, и я чувствую, как моя улыбка расширяется — медленно и соблазнительно.
