С тех самых пор, как они нашли тело Анджелы, Мак не оставлял ее ни на секунду. То, что он был здесь, с ней, в Лос-Анджелесе, было изумительно, но возможно, это уже сказывалось. Даже Изабель видела, что Бен прав. Мак изменился. Но она не понимала, как сам Мак этого не видит.
— Я не это имела в виду, — сказала она, кладя сумочку на маленький столик возле двери. — Что происходит с тобой?
Изабель остановилась прямо перед ним и положила руки на его напряженную узкую талию. Его широкая грудь нависала над ним, и встретившись с тяжелым взглядом сине-зеленых глаз, она ожидала, что Мак обнимет ее.
Но он не обнял.
На его квадратном подбородке то и дело играли желваки, но в остальном Мак оставался неподвижным. Изабель могла лишь удивленно моргнуть. В любой другой момент, если бы она встала так близко к Маку, он бы ее обнял. Не существовало конца объятиям, нежным и не очень нежным прикосновениям, которые давали ей понять, что он рядом. Но эта новая сторона Мака — холодная — ее пугала.
— Я хочу быть с тобой, — сказал он наконец, как будто каждое слово причиняло боль. — Двадцать четыре часа в сутки. Я не смогу делать этого, если ты будешь наживкой, — он выплюнул последнее слово так, будто произнес нечто отвратительное. — Такова сама суть наживки.
Изабель хотелось отшатнуться от резкого тона, но она устояла на месте и не убрала рук с талии Мака. Он должен ее коснуться. Рано или поздно, он все равно ее обнимет. Это же Мак. Она всматривалась в его суровое лицо, ища подсказки, способной указать, что происходит у него в душе. Мак не отводил твердого взгляда, ожидая ее реакции.
Но она не собиралась сдаваться так быстро. Что-то промелькнуло между ним и Беном, что-то, что быстро положило конец встрече.
— О чем говорил Бен? — спросила Изабель. Все равно ничего. Только неотрывный взгляд и молчание, которое тянулось как будто целую вечность. — Проклятье, Мак, — взмолилась Изабель, попытавшись встряхнуть его, но не сдвинув ни на дюйм. — Пожалуйста, просто скажи мне, что происходит.
— Прочти меня, — сказал он.
Теперь она все же отстранилась, сделав пару неловких шагов назад.
— Что? — ахнула Изабель.
Мак убрал руки с бедер и протянул ей ладонь.
— Сними перчатку и коснись меня.
Дар психометрии был одновременно даром и проклятьем Изабель на протяжении всей ее взрослой жизни. Прикосновение к людям означало прочесть их мысли и заглянуть в их прошлое. Ни одни отношения не переживали этого прикосновения, и она не собиралась терять Мака, даже если это означало целыми днями круглосуточно носить перчатки.
