Удар не был таким болезненным, горящая боль в голеностопе была хуже. Заднее копыто лошади пронеслось рядом с её головой в илистую лужу и провалилось туда, когда кобыла оттолкнулась. Изабелла резко двинула своей ногой, закричала и в следующий момент уже застряла. Куски мха и влажной листвы пролетали и сильно утрамбовывались копытами возле её ушей и головы. «Стремя! Моя нога зацепилась, я должна…» мысли взрывались в голове девушки как ярко-белый фейерверк. Потом всё почернело.
***
Факелы освещали ночной тёмный двор и позволяли достаточно высоким решёткам блестеть перед двором замка, как золотым прутьям клетки. Томас должен был стараться не отставать, так как взбешённый де Буффон быстро направлялся к карете.
Только когда немного позже экипаж прогрохотал по булыжной мостовой в сторону города, он обратился к Томасу.
— Поставить себя на место зверя? Смотреть его глазами? И потом вы действительно взяли, и, не спросив меня, говорили об этом с вашим собственным рисованием, и передвинули себя на передний план! Что, к чёрту, это было?
Томас опустил голову. С удивлением он обнаружил, что одновременно был сокрушён и возбуждён.
— Я… только ответил на вопросы, — сказал юноша осторожно. — И с рисунками — я не планировал их показывать. Я только взял их с собой, чтобы лучше подготовиться.
Де Буффон сопел.
— Ну, какой для вас счастливый случай, что месье Антуан совершенно одержим волками! Помимо того, что ваше обоснование было притянуто за волосы. Что же с вашей жаркой любовью к тезису о гиене?
— Об этом… не спрашивали.
— Как будто эта интерпретация вас сегодня заинтересовала, о чём они спрашивали! — кричал де Буффон. — Но это был не какой-то дамский кружок полусвета у де Барри, это был двор! Вы вообще понимаете, как могли меня опозорить?
— Да, месье де Буффон, — это была правда.
— И как сейчас это должно продолжаться? Вы действительно полагаете, что я вам позволю поехать через Гефаудан?
Теперь Томас растерянно уставился на учёного.
— Но… вам вовсе не интересно узнать, что там скрывается на самом деле?
— Это я итак узнаю, как только егерь вернётся с набитым чучелом монстра.
— Но, если это действительно неизвестный вид животных? Они и я точно знаем, что против волка больше говорит, чем за него. Если я буду на месте, то смогу изобразить животное — возможно, даже при его жизни. Я мог бы изучать его поведение! И как только охотники приведут добычу, я подготовил бы животное к препарации, чтобы не исказились впечатление и осанка.
